– Еще как! – воскликнул Петька. – Я вам расскажу такой пример из жизни. Около нашего поселка стоит коптильный завод, делает копченую салаку из свежей ряпушки. Я туда бегал, и мне коптильщицы давали горячую, прямо из печи. Вкуснее еды в жизни не едал!
– Убедительный пример, – кивнул капитан Прунамель.
Ветер надувал наши паруса, «Диоген» резво бежал вперед, перепрыгивая с волны на волну. Впереди по курсу брезжил рассвет.
– Там у нас рыболовецкий колхоз, – добавил Петька к своему убедительному примеру.
– Хорошее дело… – произнес капитан Прунамель. – А куда мы, собственно, держим путь? Командуйте, шеф!
Вместо меня скомандовала Лидка:
– Надо плыть домой. Наш поселок как раз на берегу моря.
– Немножко точнее, – попросил капитан.
– Точнее мы не знаем, – сказала Лидка.
– Не так просто доплыть до вашего поселка. – Капитан покачал головой. – Тут без карты не обойтись… Впрочем, у меня в трюме есть карта. Захватил с парохода, когда удирал, – добавил он смущенно. – Вот и пригодилась… Подержите, Петя, штурвал.
Петька забыл про больную ногу, прыгнул и вцепился в штурвальное колесо обеими руками. Капитан полез в трюм. Лидка сказала:
– Неужели мы скоро будем дома? Прямо не верится! Миша, а я достаточно похудела, чтобы меня приняли в балетную школу?
– Вполне достаточно, – сказал я, оглядев ее фигуру. – Ты такая тощая, что тебя примут без экзаменов!
Странные звуки донеслись из трюма. Послышалось сердитое рычание, а капитан Прунамель стал вдруг громко ругаться на новозеландском языке. Из люка показалась голова капитана. Он тащил за собой еще кого-то. Тот упирался и рычал. Мы увидели высокий воротник мундира и плечи с золотыми эполетами. На палубе стоял королевский сторож Кирюха. Мы онемели от изумления. Митька-папуас сказал:
– Вот он куда завалился! А мы-то гадали всей Мурлындией!
Капитан Прунамель уравновесил Кирюху в стоячем положении и дал ему подзатыльник.
– Ах ты, пугало, кашалот неудифферентованный! – орал капитан на Кирюху, втянувшего голову в плечи. – Что мне с тобой делать, медуха маскарадная? Куда я тебя дену, такого антилопа, тикароа матараи?!
Капитан выражался по-новозеландски минут пятнадцать не переводя дыхания. Он устал. Утерев пот, капитан спросил:
– Что ты умеешь делать, слух царя мурлындского?
– Лежать! – коротко отрапортовал Кирюха.
– Еще?
– Сидеть, – сказал Кирюха, покопавшись в памяти.
– А стоять умеешь?
– Не пробовал.
– Добро… Сейчас не время пробовать, – решил капитан. – Видишь бочку? – капитан указал пальцем наверх. На верхушке мачты была привязана бочка. – Полезай в нее, усаживайся и смотри вокруг. Увидишь судно, или землю, или плавающий предмет – сразу докладывай громким голосом. Понял?
– Понял, – сказал Кирюха и полез в бочку по веревочному трапу.
Капитан принес, наконец, из трюма морскую каргу. Он проложил курс до нашего поселка, понюхал воздух и посмотрел на цвет утренней зари.
– Будете дома в двадцать часов! – объявил капитан Прунамель.
– Ура! – закричали мы с Лидкой.
А Петька не стал кричать. Он с тоской во взоре оглянулся назад, туда, где осталась Мурлындия…
ТЕТРАДЬ 18
– Вижу плавающий предмет! – громко крикнул Кирюха.
– Докладывай, в каком направлении! – сказал капитан, задрав голову и уперев руки в бока.
– Вижу плавающий предмет сзади на длинной веревке! – доложил Кирюха по всем правилам.
Мы кинулись на корму.
Привязанный к румпелю длинным канатом, за «Диогеном» тащился плот, тот самый, на котором прибыли в Мурлындию мудрецы с острова. На плоту, крепко обнявшись, спали Стропила и Кикимор. Капитан Прунамель очень рассердился, увидев такое.
– Эй, на плоту! – рявкнул он.
У меня зазвенело в левом ухе. Летевшая неподалеку чайка камнем упала в воду. Стропила и Кикимор зашевелились, раскрыли глаза.
– Уже утро, – сказал Стропила. – Капитан зовет нас завтракать.
– Крепко сказано: завтракать! – повторил Кикимор, щурясь на восходящее солнце.
Капитан Прунамель впал в ярость:
– Я тебе сейчас покажу точное время суток! Ты у меня увидишь и завтрак, и полдник, и пятичасовой чай! Как ты смел прицепиться, да еще к румпелю?!
– Люблю путешествовать, – сказал Стропила. – Особенно я обожаю морские путешествия в тихую погоду.
– Эмигранты безродные! – взорвался капитан Прунамель. – Будете путешествовать до конца своей никчемной жизни! Эй, матросы, рубите канат!
– Отмени приказание, капитан, а то пойдешь под суд, – спокойно сказал Стропила.
– За что это? – удивился капитан Прунамель.
– За то, что не оказал помощи терпящим бедствие на море!
Капитану пришлось согласиться:
– Твоя правда, пират эдакий… Закон так и гласит. Но я тоже найду на тебя закон! Отдам тебя под суд за то, что прицепился к судну без разрешения капитана, не имея документов на выезд.
– Отдавай, капитан Прунамель, – насмешливо сказал Стропила. – Тебя все поварята на флоте обсмеют: что же это за капитан, который не заметил, что к его корме другое судно прицепилось!
– Опять твоя правда, корсар прибрежный… – согласился капитан. – В суматохе отходили. Я чувствовал, что ход меньше, чем полагается, да не было времени выяснять причину.
– Ты не оправдывайся, а возьми-ка нас на борт, – сказал Стропила. – Здесь не жарко, да и сыровато. Брызги летят.
– Придется принять вас на борт, – сказал капитан Прунамель. – А плот ваш я разберу на дрова!
– Не в музей же его сдавать! – согласился Стропила и начал вместе с Кикимором подтягивать канат.
Бывшие мудрецы выбрались на палубу и пошли завтракать. А мы так измучились, что отказались от еды. Петька задремал под стенкой рубки. Лидка тоже клевала носом. Меня тянуло прилечь после тяжелой ночи… Я сказал капитану, что на порадочных судах имеются спальные места.
– Вы правы, шеф, – улыбнулся капитан Прунамель.
Он провел нас с Лидкой в каюту – теплую, уютную, освещенную только лучом света, проникающим сквозь маленький иллюминатор. В каюте пахло сосновой смолой. Тихо булькала вода за бортом. Лидка легла на деревянную скамейку. Я рухнул рядом, положив голову на ее руку и заснул раньше, чем закрылись глаза.
Когда я проснулся, Лидки в каюте не было. Я протер глаза, пригладил волосы и вышел наверх. Солнце уже склонялось к западу. Матросы шумно сражались в карты с бывшими мудрецами и щелкали их по носам
