изумрудов. Он предложил не спешить с выводами – ведь множество благородных идей было встречено пушечными залпами!.. Эта мысль очень встревожила Робинзона Крузо.
– Клянусь всеми мечтаниями юности, Дик поспешил на те страницы романа, где этот чудесный город построен!.. – сказал он. – Да, да, юноша плывет туда на всех парусах или уже берет швартовы у причала Франсевилля. Могу еще поклясться попутным ветром!
Знаменитого отшельника перебил насмешливый голос Мюнхаузена:
– Довольно клятв, Робинзон! Что-то вы уж слишком быстро воплотили в камне и мраморе мечту симпатичнейшего доктора Саразена. Браво, браво, брависсимо!.. Но хотя это совершенно в моем духе, но и я не взялся бы закончить такое строительство за пять минут. Даже мне никто бы не поверил!
Капитан Немо снова достал из кармана председательский молоток и тихонько постучал по двери ложи, где мы все еще находились… Между тем был объявлен перерыв в заседании конгресса, и зал быстро опустел.
Наш председатель не согласился с Карлом Фридрихом Иеронимом и, к общему удивлению, сообщил, что город Франсевилль уже построен. Чтобы убедиться в этом собственными глазами, достаточно проследовать в одиннадцатую главу романа «Пятьсот миллионов бегумы», на страницу шестьсот сорок восьмую… Быть может, пятнадцатилетний капитан действительно гуляет там возле пирса…
В шуршание страниц ворвался шум океанского прибоя, и мы очутились на одетой в мрамор набережной.
Артур Грэй облокотился на парапет, любуясь мягко набегающими волнами Тихого океана. Под аккомпанемент прибоя прозвучал его взволнованный голос:
– Смотрите!.. Насколько точно в романе описана эта воплощенная в действительность мечта доктора Саразена… Помните?..
«Утопая в зелени олеандров и тамариндовых деревьев город живописно раскинулся… Приветливые белые особнячки, казалось, радушно улыбались; воздух был теплый, небо синело, и море сверкало из-за густой зелени широких бульваров… Путешественника, очутившегося в этом городе, вероятно, поразил бы необыкновенно цветущий вид жителей и какое-то праздничное оживление, царящее на улицах… Но никто не толкался, не раздражался, не слышно было никаких окриков. У всех были довольные, веселые, улыбающиеся лица…»
Мимо нас проходило много гуляющих, молодых и людей почтенного возраста, но больше всего было детей и подростков. Робинзон Крузо заявил, что его удивила прекрасная память капитана Грэя. Но еще больше он был поражен, увидев, что у всех прохожих действительно были довольные, веселые, улыбающиеся лица.
Сидя на своем саквояже, любимец Тараскона горестно вздохнул:
– Довольные?.. Веселые?.. Улыбающиеся?.. Да, да! У всех, кроме вашего Тартарена. Увы, медам и месье, мы до сих пор ничего не знаем о судьбе Дика!..
И толстяк смахнул цветным платком набежавшие слезы.
Внезапно с соседнего балкона прозвучала песенка пятнадцатилетнего капитана:
Мы не успели прийти в себя от неожиданности, как вдруг из глубины бульвара другой мальчишеский голос подхватил песенку:
Мы были в недоумении, потому что песенка звучала то из окон особнячков, то с прибрежной отмели.
Карл Фридрих Иероним, скрестив руки на груди, долго прислушивался к этому необыкновенному концерту, а затем с уверенностью заявил, что нас пытаются обмануть. Это поет вовсе не Дик Сэнд! Какие-то лжецы могли подслушать и похитить его песенку… Но одно ясно и вместе с тем неясно – откуда во Франсевилле знают позывные пятнадцатилетнего капитана? Он был здесь!.. Поборник истины даже предложил Тартарену держать пари и ставил свою шпагу против его львиной шкуры. Но любимец Тараскона уклонился от этого сомнительного предложения и вызвался идти в разведку. Старому следопыту повезло и на сей раз – с боковой аллеи вышли две симпатичные школьницы лет по пятнадцати. Они тихонько напевали все те же знакомые нам на протяжении стольких лет слова:
Тартарен галантно поклонился, снял феску и вложил в ножны выпавший кинжал.
– О мадемуазель! Не откажите в любезности удовлетворить любопытство бывалого путешественника, впервые посетившего ваш город… Откуда вы знаете эту старинную песенку?
Обе школьницы сделали глубокие реверансы и наперебой стали отвечать, что сегодня по этой набережной гулял морячок в зюйдвестке и синем берете с помпоном. Он спрашивал, где дом доктора Саразена, и напевал песенку, которую подхватили все гуляющие. Ведь Франсевилль очень музыкальный город.
Тартарен благодарил от всей души, без конца повторяя:
– О, мерси! Гран мерси! И еще раз мерси, мадемуазель!..
Высокая синеглазая девочка, застенчиво улыбаясь, спросила любимца Тараскона: умеет ли он сам петь?
Этот вопрос не на шутку обидел толстяка. Он перекинул плед через плечо и величественно проскандировал:
– Спро-сите о-бо мне у львов,
Ца-рей пу-стыни ди-кой!..
Услышав стук каблучков убегающих школьниц, Тартарен бросил им вдогонку:
– Куда же вы, мадемуазель?
Издали раздались веселые голоса и смех убегающих девочек:
