президентом Египта Анваром Садатом и уже исходил из того, что египетский лидер скоро покончит с советским военным, экономическим и политическим присутствием в Египте. (Советская разведка в этом вопросе, кстати, оказалась на высоте, поскольку имела возможность знакомиться с этим эпистолярным творчеством.) Таким образом, Садат практически становился другом и союзником Вашингтона. Но оставался еще один верный американский друг — Иран, где последний шахиншах Мохаммед Реза Пехлеви чувствовал себя год от года все более неуверенно. Сохранить эту страну вместе с Египтом в орбите влияния США — такой была главная задача Никсона. Вот почему ему в Иране нужен был не столько крупный дипломат, сколько опытный разведчик и большой специалист по «тайным операциям». Собственно, новое назначение Хелмса именно так и было понято политологами всех мастей. Но этот шаг, увы, не спас шахский режим, который был сметен волной народного гнева в 1979 году.
Ничего не скажешь — богатая политическая биография, насыщенная большими событиями жизнь… Какой же он на самом деле, этот Ричард Хелмс?
Итак, на 82 году жизни вместе со своей супругой Цинтией Маккелви бывший журналист, бывший моряк, бывший разведчик и бывший дипломат, ныне свободный от всех обязанностей, кроме разве умеренной игры в теннис и чтения художественной и мемуарной литературы, Ричард Хелмс прибыл в Санкт-Петербург для осмотра его достопримечательностей. Это был его первый визит в нашу страну.
Оказывая Хелмсу гостеприимство, я имел намерение побеседовать с ним по некоторым вопросам и, в частности, узнать, как правительственные круги США относятся к миротворческой деятельности России в Содружестве Независимых Государств, к положению русскоязычного населения в Прибалтике и к другим актуальным в то время проблемам.
Против ожидания, Хелмс вел беседу вяло, старательно прислушивался к моим вопросам, часто переспрашивал. Наконец я понял, что у него не все в порядке со слухом, и умерил свое любопытство.
Несколько раз Хелмс упомянул, что давно уже отошел от конкретных политических дел, хотя и продолжает живо интересоваться международными событиями.
В ходе беседы я затронул тему о предателях из нашей службы и сообщил Хелмсу, что в своих мемуарах сделал ссылку на одно его интервью, в котором он квалифицировал наших перебежчиков как людей корыстных и аморальных, а отнюдь не как идейных и бескорыстных борцов против советской системы. Хелмс подтвердил, правда, без большого энтузиазма, сказанное им ранее по этому поводу.
Что касается вопросов, которые задал Хелмс, то его интересовало мое мнение о развитии обстановки в Северной Корее и о книге Судоплатова, с которой он в США уже ознакомился. Я сказал ему, что в книге содержится множество вымышленных фактов, непроверенных материалов и привел соответствующие примеры.
Надо сказать, что заметно более молодая, чем сам Хелмс, его жена Цинтия активно участвовала в беседе и задавала множество вопросов. Некоторое время спустя после возвращения в США Цинтия прислала в качестве благодарности за хороший прием свою книгу «Жена посла в Тегеране». Главное достоинство книги в том, что автор просто и выразительно рассказывает, как она жила, что видела и слышала в Иране, что читала о его истории и культуре, с кем встречалась, как воспринимала быт и нравы населения. При этом Цинтия не пытается делать каких-либо политических обобщений, не вторгается в чужие сферы деятельности.
От общения с Хелмсами осталось впечатление, что они дружная пара и что они стремятся насытить новыми впечатлениями грустную пору своей жизни.
В июле 1995 года на московской земле появились в качестве гостей посла США бывший директор ЦРУ Уильям Уэбстер со своей молодой супругой (некоторое время он был вдовцом) и бывший американский посол в Заире, Тунисе и Саудовской Аравии Вальтер Калтер также с женой. Уэбстер и Калтер — большие друзья и хорошо известные люди в верхнем эшелоне вашингтонских властей. Посол США в Москве Пиккеринг и другие сотрудники посольства оказывали им подчеркнутое внимание, давали приемы, обеды и водили их на экскурсии. А у меня состоялось еще одно интересное знакомство. Мало того, что Уэбстер был директором ЦРУ (1987–1991 годы), до этого он одиннадцать лет занимал пост директора ФБР. Это единственный случай в истории Соединенных Штатов, когда один человек последовательно руководил обеими спецслужбами.
Начинал Уэбстер свою карьеру, как и Хелмс, со службы в военно-морском флоте (1943–1946 годы), затем, получив юридическое образование, работал судьей и прокурором в штате Миссури.
В США Уэбстер известен как человек, жестко и неукоснительно исполнявший законы, а кроме того, как смелый новатор: он открыл двери ФБР и ЦРУ для представителей различных этнических групп США. Таким образом, Уэбстер стал в США своего рода символом и олицетворением американской Фемиды, и поэтому все называют его не сэр и не мистер, а «джадж» — судья. Джадж Уэбстер! Хорошо звучит, солидно…
Как и Хелмс, Уэбстер приехал в Россию впервые. Сначала он ловил советских шпионов в США, затем засылал своих в Советский Союз, а теперь приехал сюда сам, чтобы поразмыслить, зачем он все это делал, и увидеть собственными глазами бывших «главных противников». Ну и нам очень было любопытно взглянуть профессиональным оком на грозного и всемогущего босса. И снова перед нами сдержанный, вежливый, разумный человек. Подтянутый, спортивный, верой и правдой служивший своему государству, а теперь отдыхающий от своей очень нервной в прошлом работы. Но отдых этот весьма относителен. В свои 70 с небольшим лет Уэбстер полон сил и энергии и состоит консультантом, советником и членом совета директоров разных компаний.
Рассказывая о своем образе жизни, Уэбстер не без гордости поведал, что увлекается теннисом и конным спортом, и даже имеет своих лошадей. Я сразу же задал вопрос, приученный долгой службой в разведке выяснять все подробности, а сколько, собственно говоря, у него скакунов. Тут джадж Уэбстер надолго задумался, и я уже решил, что он просто забыл, о чем у нас шел разговор. Но после паузы он все- таки ответил, что у него пять лошадей. Тут я снова проявил настойчивость и спросил Уэбстера, почему он так долго считал. Собеседник ответил, что лошади находятся пока в его совместном владении с сыном и они еще окончательно их не поделили.
Уэбстер очень гордится и тем, что он происходит из семьи первых переселенцев из Европы. Кстати сказать, таких людей в Соединенных Штатах немало. В их гостиных висят портреты предков — первооткрывателей Америки — и стоят старинные фортепьяно, которые, согласно семейным преданиям, были вывезены из Европы.
Уэбстер сообщил мне, что его прародитель прибыл в Америку в 1620 году на знаменитом судне «Мейфлауэр» («Майский цветок») вместе с другими «отцами-пилигримами», мало того, во время морского путешествия из Европы в Америку он познакомился со своей будущей женой. Здесь же, на паруснике, их и обвенчали.
У Уэбстера интересная манера вести разговор: сначала идет неторопливая беседа, вопросы, ответы, а потом он вдруг задает неожиданный вопрос, сформулированный так, что при любом ответе на него отчетливо видна позиция отвечающего.
На обеде у посла США в честь Уэбстера и Калтера слева от меня сидела живая и веселая жена Уэбстера, а справа — молодая высокая дама с типичными русскими чертами, миловидная и приятная. При знакомстве она с гордостью сказала, что ее девичья фамилия Трубецкая и что она, стало быть, княгиня, а замужем она за американским бизнесменом, также русского происхождения. К этому следует добавить, что напротив меня сидел американец с не менее звучным именем Петр Голицын. Мне как-то сразу страстно захотелось самому стать отпрыском еще более древнего рода, скажем, Милославским или Ромодановским, и отсудить у какого-нибудь колхоза свои кровные земли и разводить на них, как Уэбстер, скаковых лошадей… Но, как всегда, сразу возник и проклятый вопрос: «А зачем мне нужны эти лошади? К тому же эти традиционные перебои с овсами… Да ну их всех!..»
Общение с носителями княжеских и графских титулов воскресило в моей памяти историю о том, как прошлым летом мы с женой были приглашены на обед к великим княгиням — бабушке и матери нашего будущего монарха цесаревича Георгия. В ответ на мое признание в близости к августейшей и порфироносной семье княгиня Трубецкая сурово ответила, что эти люди не имеют никакого права на российский престол. Вот тебе и на! А недавно и сам академик Лихачев (естественно, после ухода Собчака с поста санкт-петербургского мэра), опираясь на строго научные исторические факты, доказал, что претенденты не имеют никакого права на царствование у нас. А жаль… В случае чего знакомство с царем могло бы и пригодиться…
