в отсутствие инженера. Подсевший «охотник за шпионами» сообщил, что ему все известно о контактах оперработника с инженером и что тот уже давно действует под контролем американских спецслужб. Вместе с тем офицер признал, что переданные ранее документы были достоверными. Он предложил нашему оперработнику сотрудничать с американцами, обещал организовать в дальнейшем через инженера передачу «ценной» военно-технической информации.
На это сотрудник резидентуры ответил, что сам является офицером советской разведки, и предложил, в свою очередь, сотрудничать американскому офицеру за хорошее вознаграждение, сообщив ему, что мы давно знали об игре с нами через инженера и что ждали такой встречи. В продолжение своей легенды о том, что мы давно работаем с инженером с целью вербовки его руководителя-контрразведчика, он сообщил американцу, что все беседы записываются на пленку, а настоящая встреча обеспечивается несколькими сотрудниками резидентуры.
Неожиданное поведение нашего оперработника привело американца в явное замешательство. Не давая возможности ему прийти в себя, оперработник покинул место встречи, пообещав при прощании опешившему американцу позвонить по телефону и вернуться к начатому разговору.
С целью локализации возможных действий американцев против сотрудника резидентуры было принято решение провести с американским контрразведчиком еще одну встречу с соблюдением необходимых мер предосторожности и вновь предложить ему сотрудничество с нами. На другой день оперработник позвонил американцу и предложил встретиться. Американец от встречи на предложенных нами условиях отказался.
Правильное поведение нашего сотрудника позволило избежать нежелательных для нас последствий. В дальнейшем каких-либо провокационных действий в отношении этого оперработника заокеанскими джеймсбондами не предпринималось.
В подобных условиях советской разведке приходилось работать в Японии долгие годы, пока не смену «холодной войне» и постоянной конфронтации не пришла эпоха разрядки международной напряженности и сотрудничества.
Естественно, возникает вопрос, насколько цивилизованно вела себя советская разведка все эти годы в Стране восходящего солнца? Можно ли рассматривать ее действия как грубое вмешательство во внутренние дела нашей соседки? И, наконец, какие конечные цели преследовала советская разведка в Японии?
Попытаюсь ответить на эти вопросы.
Работала советская разведка в Японии достаточно осторожно, стремясь не повредить курсу правительства СССР на достижение лучшего взаимопонимания с восточной соседкой. Грубого вмешательства в дела Японии не было, если не считать того, что сама разведывательная деятельность является незаконной с точки зрения страны пребывания.
Советская разведка никогда в послевоенный период не ставила своей целью изменение политического строя Японии, совершение переворотов и приведение к власти в Токио каких-то своих сторонников.
Весьма интересными на этот счет являются высказывания бывшего сотрудника резидентуры КГБ в Японии Станислава Левченко, изменившего Родине в 1979 году. Он, в частности, публично признавал, что советскую разведку интересовали прежде всего те слои общества и те политики, которые выступали за всестороннее развитие дружбы и сотрудничества Японии с Советским Союзом. И разведка Кремля старалась развивать контакты с людьми этой категории, чтобы еще больше поощрить их действовать в целях укрепления разносторонних советско-японских связей. Наверное, нельзя назвать такую работу разведки, даже при очень большом желании, разрушительной или нецивилизованной.
Но надо сказать, что и в эпоху конфронтации и политической напряженности взаимный интерес России и Японии имел постоянную тенденцию к росту. Географическая близость, экономические интересы, желание познать культуру друг друга — все это определило поступательное движение в отношениях между нашими странами.
Весной 1978 года — это было в марте, когда цветет сакура — японская вишня, посчастливилось и мне посетить Страну восходящего солнца, чтобы познакомиться с работой нашей резидентуры в Токио. К поездке я готовился особенно тщательно, отчетливо понимая, что, насколько серьезной будет подготовка, настолько и глубокими будут впечатления и результаты от поездки. Прочитал несколько книг, ознакомился со справочниками и географическими картами, подробно побеседовал с нашими работниками, которые по многу лет провели в Японии.
Во время этой подготовительной работы я окончательно понял, что Япония — это перспективная для широкого сотрудничества наша соседка на Востоке, что там масса людей, которые интересуются Россией и любят ее. Я убедился, что в Японии хорошо знают нашу литературу, театр, вообще все наше искусство.
Мое пребывание в Японии в течение десяти дней было чрезвычайно интересным и насыщенным. Несмотря на очень большой интерес к японской культуре и многому другому, меня больше всего интересовали все же сами японцы, особенности их психологического склада и национального характера. И если многие писатели, исследователи и журналисты часто пишут о «загадочной славянской душе», то в неменьшей степени в мире идет спор и о непостижимой загадке японского характера.
Помимо тех черт японцев, о которых я уже упомянул, меня поражает еще японская любознательность, пунктуальность и необыкновенная вежливость.
Японских туристов можно обнаружить во всех городах мира, где есть какие-либо памятники истории, культуры или архитектуры. Я видел их многочисленные группы в испанских городах, в Мексике, Перу и во многих других странах. Они есть всюду. И они не просто лениво таращат глаза или что-нибудь жуют, или же рассматривают сувениры в лавках, а внимательно слушают экскурсоводов, снимают все на видеопленку, фотографируют и тщательно все записывают. Они — само внимание, и ничто не может их отвлечь от рассказов гида и полной фиксации увиденного и услышанного. Ну, а японская вежливость — это уже что-то особенное, не известное в большинстве других стран. Меня поразила однажды сцена созерцания японскими туристами мавзолея Тадж-Махал в Индии. Осмотрев этот шедевр архитектуры, японцы, не отрывая глаз от дворца и постоянно отвешивая поклоны, пятились чуть ли не с километр к входным воротам, не рискуя повернуться спиной к этому белоснежному чуду, как бы парящему над землей в безоблачном голубом небе.
А однажды в Японии, в гостинице курорта Атама-центр, мы решили вместе с нашими японскими друзьями сфотографироваться всей группой в холле гостиницы. Я навел свой «роллефлекс» на группу, поставил затвор на автоматический спуск, присоединился к группе, и аппарат нас сфотографировал. После этого оба сопровождавших нас японца поблагодарили фотоаппарат, поклонившись ему. Это было самое удивительное проявление вежливости в моей жизни.
Конечно, за этой доведенной до автоматизма вежливостью даже по отношению к неодушевленным предметам лежит нечто более глубокое, а именно уважение к человеческому гению, создавшему удивительные дворцы, пирамиды, машины…
Можно было бы и посмеяться над подобными церемониями, но меня они скорее приводят в восхищение, особенно по сравнению с традиционной, увы, российской грубостью.
Прибыв в Японию, я, естественно, не хотел ограничить себя только внутренними делами нашего коллектива и посещениями достопримечательных мест, а стремился побывать на приемах и других общественных мероприятиях. Было решено, что это удобнее сделать в качестве советника МИД СССР, занимающегося вопросами культурных связей между СССР и Японией. Это и предопределило мои контакты и знакомства.
Среди моих новых знакомых оказалось много содержательных и компетентных собеседников, которые всерьез были озабочены проблемой советско-японских культурных связей. Все их просьбы и предложения я добросовестно довел до нужных адресатов по возвращении в Москву.
Особое внимание мне оказали супруги Хасегава, имевшие свою картинную галерею и горевшие желанием познакомить японцев с шедеврами западноевропейского импрессионизма, хранящимися в музеях России. И я сам, и сопровождавшие меня сотрудники посольства были особенно тронуты проявленным к нам вниманием со стороны госпожи Тиеко Хасегава.
На мой взгляд, она проявила прямо чудеса гостеприимства, без устали показывая нам достопримечательности Токио с уютными ресторанами, где бережно сохранялись традиции прошлого,
