— Да, брат, — ответил Кир.
Он торопливо дошел до мешка и подтащил его к зарытому в песке кувшину.
— Клади их туда, к остальным, — сказал Варнава, показывая крючковатым пальцем на горловину кувшина.[28]
Кир осторожно опустил в кувшин мешок из газельей кожи.
— А теперь нам надо развести небольшой костер, чтобы нагреть воск и снова запечатать кувшин, — сказал Варнава. — И закопать.
Кир провел рукой по своим черным кудрявым волосам.
— Брат, не думаю, что это было бы разумно. Что, если они нас преследуют? Они увидят огонь, — сказал он.
— Да, да… я знаю, что ты абсолютно прав, брат, но… — едва слышным голосом произнес Варнава.
Он слишком ослаб, чтобы спорить. Прижав к сердцу кожаный кошель, будто главную в мире драгоценность, он ушел пошатываясь и вдруг осел на песок, как тряпичная кукла.
Калай посмотрела на Заратана, и тот вздрогнул. Она пошла прямо к нему. Он думал было убежать, но решил не показывать, что боится обычной женщины.
— Что тебе нужно? — резко спросил он.
— Тебе действительно не нравится, когда женщины подходят так близко, что видят белки твоих глаз? — спросила в ответ она.
— Не женщины, а ты, — ответил Заратан.
Она картинно приподняла брови.
— Что в том кошеле? — спросила она, мотнув головой в сторону Варнавы.
— Не знаю! Я всю жизнь старался избегать еретических книг.
— До недавнего времени, ты имеешь в виду?
— Знаешь ли, не моя вина, что епископы объявили одну из моих любимых книг еретической. Ничего не могу с этим поделать.
— Откуда старик знал, что здесь находится этот кувшин? — хмыкнув, поинтересовалась Калай.
— Пойди и спроси у него. Я просто сбежал, чтобы спастись.
Кир опустился на колени рядом с Варнавой. Тот достал из кошеля кусок папируса размером с ладонь и смотрел на него со слезами на глазах.
Белые рукава одеяния Кира шевелились от дуновения утреннего бриза.
— Ты в порядке, брат? — вежливо спросил он. — Тебе принести воды? Я пошлю Заратана, чтобы он набрал из реки.
Глаза Варнавы блестели.
— Я… я не всегда был таким верующим, Кир, — признался он. — Всю мою жизнь люди несли мне книги или обрывки книг. Я знал, что в некоторых из них содержатся сведения, которые церковь сочтет угрожающими. В особенности… вот в этой.
Кир дожидался окончания фразы.
— Значит, ты спрятал ее, чтобы сохранить? — нетерпеливо спросил он.
— Я не доверяю нашей церкви, — ответил Варнава, стыдливо кивнув.
— Что ж, тогда ты точно спасешься, — скривив уголок рта, сказала Калай.
— Это кощунство! — сердито воскликнул Заратан. — Спасение только в Господе нашем, Иисусе Христе.
— Правда? — переспросила Калай, изящно качнув головой. — Судя по всему, сегодня ночью оно пришло в виде умения брата Кира орудовать мясницким ножом. Не говоря уже обо мне.
— Что ты ко мне пристала? — сказал Заратан. — Зачем ты меня искушаешь?
— Ты и правда такой дурак? — спросила Калай, глядя на него, как на надоедливую мошку. — Или просто прикидываешься?
Заратан не нашелся что ответить.
— Брат Варнава, пожалуйста, посиди здесь и отдохни, — мягко сказал Кир. — Я разведу небольшой костер, чтобы разогреть воск, и мы запечатаем кувшин.
— Спасибо, брат, — кивнув, ответил Варнава.
Кир подошел к Калай и Заратану.
— Брат, присмотри за Варнавой. Он слаб и опечален. Я скоро вернусь, — сказал он.
— Конечно, брат.
— Сестра, ты не поможешь мне собрать прибитый к берегу лес? — спросил Кир Калай.
— Обязательно, если перестанешь называть меня сестрой. Я не верю в этого распятого преступника, которого вы величаете Спасителем. Я язычница, поклоняюсь богине, и меня зовут Калай, Ка-лай, — по слогам произнесла она свое имя.
— Я буду тебе признателен за помощь в сборе дров, Калай, если не возражаешь.
— Не возражаю, Кир.
Они спустились к воде и начали бродить по мелководью, словно серые призраки. То и дело наклоняясь, они подбирали из воды куски древесины и тихо разговаривали.
Заратан подошел к Варнаве и увидел, что пожилой мужчина дрожит.
— Брат, ты в порядке?
— Просто замерз.
Заратан опустился на песок рядом с ним и положил руку ему на плечи, пытаясь согреть его. Он, может быть, и еретик, но все равно его брат во Христе.
— Варнава, не надо так беспокоиться. Ты изведешь себя.
Варнава покачал головой.
— Я все еще вижу лица наших погибших братьев. Поверить не могу, что кто-то убил их из-за этого, — сказал он, прижимая к груди кожаный кошель.
Сложив папирус, он убрал его в кошель и привязал его к поясу.
— Что это? И почему ты думаешь, что их убили именно из-за этого? — спросил Заратан, глядя на Калай и Кира, бредущих вдоль берега.
Варнава посмотрел в ту же сторону.
— Тебя беспокоит эта женщина, Заратан? — вместо ответа спросил он.
— Нет! Ну, не совсем. По крайней мере, мне было бы спокойнее, если бы я был уверен в том, что она простая женщина, а не демон.
— Будь храбр, Заратан, ибо Сын Человеческий внутри тебя. Следуй ему, и все будет хорошо.
— Это из Евангелия от Марьям! — в ужасе воскликнул Заратан. — Прекрати немедленно!
— А я-то думал, что ты не читал «еретических» книг.
— Ну… — замялся Заратан, пожав плечами. — В монастыре было столько копий, они лежали повсюду. Было нетрудно увидеть пару фраз.
— Я имел в виду то, что твою непорочность в состоянии нарушить лишь ты сам, — сказал Варнава, улыбнувшись, и наклонив голову. — Знание этого должно успокаивать тебя.
— Должно?
«С чего бы это?» — подумал Заратан.
Кир и Калай шли по песку, беседуя. Она улыбнулась в ответ на какую-то фразу Кира. Вскоре рядом с вкопанным в землю кувшином заплясал огонек небольшого костра.
Варнава встал на колени и начал молиться. Его руки были сжаты, губы беззвучно двигались. Вновь открыв глаза, он очень внимательно посмотрел на Кира.
— Что такое? — спросил Заратан. — Ты смотришь так, будто узрел пред собой самого Вельзевула.
— Я боюсь за брата Кира.
— За него надо бояться в последнюю очередь, — изумленно проговорил Заратан. — Он в состоянии о себе позаботиться.
— Так ли это? — спросил Варнава, пристально глядя на Кира. — Возможно, ты, в отличие от меня, не видишь мучений его души.
Он встал и неуверенной походкой пошел к костру, увязая в песке.
