Модерзона.
— Ну прекрасно, — сказал Федерс, — тогда мы еще разок изобразим начальную школу. Во всяком случае шансы на спокойную ночь равны нулю. Если уже генерал начнет учебно-тренировочную игру, он не закончит ее до тех пор, пока не настреляет десяток оленей. Поэтому я могу лишь сказать: приятного аппетита, господа!
Собравшиеся в фойе казино офицеры военной школы — начальники курсов и потоков, преподаватели тактики и офицеры-инструкторы, к тому же еще группа административного аппарата — хозяйственники, плановики и организаторы, всего свыше сорока человек, стояли с довольно-таки мрачными лицами. Казалось, молниеносные вводные и решения генерала висели над ними наподобие грозовых облаков.
В свете ламп отсвечивали рыцарские кресты. Куда ни глянь, ни одной груди, на которой не висел бы, по меньшей мере, Железный крест. Знаки за участие в ближнем бою, за уничтоженные танки, ордена за участие в военных кампаниях, ордена за заслуги и медали за выслугу лет — все это было само собой разумеющимся. «Немецкий крест в золоте» не был здесь чем-то необыкновенным. А над сверкающими украшениями — в большинстве своем серьезные, замкнутые лица профессиональных солдат. В глазах читалось беспокойство, иногда озабоченность и очень редко равнодушие.
— Господа, — сказал капитан Федерс, — я предлагаю просто-напросто начинать. В конце концов, генерал всегда точно начинает прием пищи, невзирая на то, что кого-то еще может и не быть.
— Это плохая шутка, господин капитан Федерс, — возразил с укором майор Фрей, начальник 2-го учебного курса. И другие офицеры, казалось, не были настроены воспринимать шутки подобного рода. Даже при сильном электрическом свете лица их были темными.
Самой молчаливой была группа офицеров, стоявших в непосредственной близости от двери в столовую. Это были жертвы обычного порядка за столом. Порядок расположения сидящих устанавливался адъютантом перед каждым совместным ужином с помощью унтер-офицера, по гражданской профессии — учителя средней школы, под лозунгом: каждый офицер должен в определенной последовательности сидеть за столом командира! Никто не освобождался от такой чести. Только иногда генерал сам высказывал пожелания в отношении своих соседей по столу, что вызывало большое беспокойство тех, кого это касалось. И как раз сегодня был именно такой случай.
Ноги капитана Катера подкашивались, желудок грозил взбунтоваться, поскольку для него было предусмотрено место слева от генерала. Что это означает на этот раз, становилось абсолютно ясно, если бросить взгляд на карточку с порядком расположения сидящих за столом. Справа от генерала должен был сидеть старший военный советник юстиции Вирман. И для обер-лейтенанта Крафта было предусмотрено место за этим столом — как раз напротив генерала.
— Итак, господа, — заметил с некоторой заинтересованностью капитан Федерс, подходя ближе к жертвам указанного порядка за сегодняшним столом, — как вы себя чувствуете-то? Ведь, в конце концов, вы занесены в карточку меню.
— Я довольно-таки жесткий, — ответил обер-лейтенант Крафт. — Меня, полагаю, будет не так-то легко переварить.
— Так, — сказал Федерс, разглядывая капитана Катера с видимым желанием зацепить того, — если бы я был генералом, я бы предпочел жаркое из дикого кабанчика.
— Но вы ведь не генерал, — зло буркнул Катер. — Вы всего-навсего преподаватель тактики здесь, и к тому же еще женаты.
— Однако, господа, — заметил старший военный советник юстиции Вирман примирительно, — я не понимаю, чего же вы хотите? Порядок расположения за столом ведь еще не акция государственного масштаба.
— Обычно-то нет, — возразил Федерс. — Но у нашего генерала иногда и мимолетный взгляд может быть прелюдией к похоронам с государственными почестями. И здесь вы встретите своего самого большого конкурента, Вирман. Вы только даете толкование законам, генерал же некоторые устанавливает сам.
— Но не для меня, — сказал Вирман, полагая, что может позволить себе даже улыбнуться с видом превосходства.
По знаку фельдфебеля из казино появились ординарцы. Они несли супницы. Держа их в вытянутых руках, они продефилировали мимо офицеров в столовую.
Из этого стало ясно, что к казино приближается генерал, — выставленный наблюдатель заметил его появление. Теперь замолкли и те немногие, которые до этого разговаривали между собой. Офицеры подтянулись. Младшие по званию автоматически отступили на второй план, чтобы старшие по званию сразу же попали в поле зрения генерала.
— Господа офицеры, господин генерал! — крикнул майор Фрей. Но эта команда была излишней. Господа офицеры и так стояли как застывшие — дух дисциплины, казалось, превратил их в бетон.
Размеренным шагом мимо них прошел генерал-майор Модерзон. Его сопровождал адъютант — но на него никто не обращал внимания. Офицеры видели только своего генерала. А тот остановился точно на расстоянии одного шага до порога двери и оттуда осмотрел присутствующих. Казалось, он собирается их пересчитать и записать по одному. Только после этого он приложил руку к козырьку фуражки и сказал:
— Добрый вечер, господа!
— Добрый вечер, господин генерал! — ответили офицеры хором.
Генерал кивнул головой не то чтобы признательно, но утвердительно, поскольку приветствие, произнесенное хором, было отработано по созвучию и силе голосов.
— Прошу стоять «вольно», — сказал он.
Господа офицеры последовали его распоряжению немедленно, отставив левую ногу немного вперед и в сторону и слегка расслабившись. Говорить, однако, никто не осмеливался.
Генерал-майор Модерзон снял фуражку, расстегнул шинель и сбросил ее. Фуражку, а затем и шинель он протянул застывшим ординарцам. Оказание какой-либо помощи в осуществлении этой простейшей операции он принципиально отклонял.
Офицеры следили за каждым движением генерала с напряженным интересом. Они увидели, как он достал из-за обшлага рукава записку, развернул ее и прочитал. Это выглядело почти так, как если бы он принял к сведению содержание депеши с объявлением войны. Затем генерал посмотрел на собравшихся и сказал:
— Тема сегодняшней учебно-тренировочной игры — «пожар в казарме».
Общее замешательство достигло своего кульминационного момента. Объявленная тема таила в себе массу взрывоопасных неожиданностей — опытные офицеры почувствовали это сразу же. Они могли создавать штурмовые и поисковые группы, занимать ротные позиции и, если бы возникла необходимость, организовать марш целых дивизий, но «пожар в казарме» — этого не было в их учебных планах, да и практического опыта в этой области, даже самого малейшего, они не имели.
— А вы уже составили свои завещания, господа? — спросил Федерс с удовлетворением, хотя и несколько пониженным голосом. — Ибо я опасаюсь, что во время этого «пожара в казарме» довольно многие будут поджарены наподобие поросят на вертеле.
Из дверей появился фельдфебель из казино — своего рода старший официант, имеющий полную военную подготовку. За его спиной два ординарца стали открывать раздвижные двери, ведущие в столовую. Фельдфебель из казино подошел к генералу так, как будто перед ним был сам император.
Он остановился, выпятил грудь, держа пальцы рук строго по швам брюк, отчеканил:
— Докладываю господину генералу — суп подан!
Модерзон слегка кивнул головой, поскольку к подчиненным из числа нижних чинов он всегда старался проявлять внимание и чуткость. Он прошел сквозь строй сорока шести расступившихся перед ним офицеров и направился в столовую. Прикомандированные на этот вечер к его столу следовали за ним по пятам, остальные вошли туда вслед за ними. Никто из них все еще не осмеливался разговаривать.
Столовая была обставлена не без великогерманской роскоши: на полу ковер цвета листвы деревьев с тонким, легким орнаментом; облицованные под дуб стены, украшенные со значением инкрустацией из дубовых листьев; когда-то снежно-белый потолок с грубоватой лепкой, также изображавшей дубовые листья. С потолка свисала пышная люстра из листовой меди с керамическими свечами. Вокруг на стенах — портреты так называемых полководцев и государственных деятелей новейшей немецкой истории впечатляющих размеров. А на противоположной от входа стене громадного размера портрет фюрера,
