У девушки, которая шла навстречу нам, была какая-то особенно броская фигура, то есть не фигура, а ноги, такие, как бывает, когда смотришь на манекен в витрине, но это не казалось противным, а, наоборот, было очень привлекательно. И румяные, с нежной и чистой кожей щеки. И волосы с двумя кудряшками на лбу, перевязанные красной газовой косынкой, свернутой, как жгут. И летние туфли без задников под лозунгом «ни шагу назад». И что-то такое в ней было… Ну, в общем, этого не объяснишь.
Мы одновременно ей улыбнулись. Она чуть-чуть улыбнулась нам в ответ и прошла мимо. Мы посмотрели ей вслед, но она не оглянулась. Тогда мы помчались к своим мотоциклам. Они стояли на боковой улице за углом. Николай закрепил коробку с яйцами на багажнике. Мотоциклы рванули с места, по Костельной мы вылетели на площадь Калинина, поставили мотоциклы и снова пошли навстречу девушке.
— Здравствуйте, — сказал я. — Давно не виделись. Девушка рассмеялась и прошла мимо. Она решила, что мы ее обогнали по другой стороне.
Мы возвратились на площадь Калинина, развернулись с такой скоростью, что успели увидеть номера собственных мотоциклов, и помчались на Прорезную.
— Здравствуйте. — Я снова поздоровался с таким выражением, словно вижу ее впервые. — Вам тут не попадались два таких же парня, как мы? Это, знаете, наши братья. У нас в семье шестеро близнецов.
На этот рев девушка была искренне озадачена.
— Как это вам удается? — спросила она, и мне показалось, что голос у нее как-то удивительно подходит к внешности — он был глубоким и чуть ленивым.
— Машина времени, — ответил Николай. — В наших руках машина времени. Только что мы побывали в далеком коммунистическом будущем, затем вернулись в Древний Египет, к Нефертити, и всюду мы встречались с вами.
— Хотите посмотреть на это чудо современной техники? — вмешался я.
Честное слово, мы не сговаривались. Но вели себя мы так, словно предварительно прорепетировали эту сцену.
— Хочу, — не задумываясь, ответила девушка.
— И достаточно вам будет произнести волшебное заклинание «врали, врем и будем врать, трижды восемь — сорок пять», как наша машина доставит вас в любую географическую точку земного шара, — заявил я, подхватывая девушку под руку. Николай подцепил ее с другой стороны, и мы подбежали к мотоциклам.
— Куда вам? — спросил Николай, усаживая девушку на седло.
Я не услышал ответа, потому что мотоцикл Николая чуть из-под него не выскочил. Я только успел крикнуть вслед:
— Яичница!
Сто яиц! По восемьдесят копеек десяток! Порадует Николай свою тетку!
Воскресенье. Если лежать не двигаясь, совсем не больно. Но когда я поворачиваюсь, нога ноет так, что выть хочется. Хорошо, что это случилось в субботу. Отлежусь сегодня, а завтра пойду на завод. Щиколотка распухла, и появился синяк. Как говорили в нашем классе — гематома. Школьный врач — старая и серьезная Розалия Бенедиктовна — никогда не говорила, что Ромке в драке поставили фонарь под глазом, а всегда выражалась научно — «гематому». По этому слову можно узнать любого выпускника нашей школы.
Болит нога. Но я хорошо отделался. Могло быть намного хуже.
Я долго раздумывал, что сказать маме. И ничего лучше не придумал, как сообщить, что я свалился с лестницы. Главное, она поверила и потребовала, чтоб я «дыхнул».
— Ну что вы, мама, совсем как регулировщик водителю, который проехал на красный свет, — сделал я обиженное лицо.
— Почему я за всю жизнь, — спрашивала мама, — ни разу с лестницы не падала?
Я тоже никогда не падал с лестницы. Но ведь возможен такой случай?
В самом деле я полетел. И теперь понимаю, что значит состояние невесомости. В кабине космического корабля.
У моста Патона такой поворот влево. Слава богу, я скорость сбавил, потому что встречные машины шли. На повороте у меня было километров тридцать. Ну, сорок. Не больше. Я посмотрел влево, чтобы вписаться в поворот. И вдруг мотоцикл просто ушел из-под меня. Руль вырвало из рук. Меня понесло по воздуху. Вверх и влево. Мне казалось, что я летел невероятно медленно. Как во сне. И на шоссе я плюхнулся как-то легко и плавно. Даже не ушибся. Только нога подвернулась, и я чуть не попал под колеса огромного минского самосвала. Давно не слышал, чтоб так ругались, как этот водитель. Умеет человек выразить свои мысли. А мотоцикл лежал на боку и вовсю крутил колесами.
Какая-то сволочь вылила масло на шоссе. Как я этого не заметил? Колеса вдруг лишились сцепления и словно закрутились в пустоте. Поэтому я и полетел. Обошлось. Все могло быть хуже. Просто повезло.
Мама стирала. Из ванной доносился ее голос. Она пела. Я эту песню слышал, может, тысячу раз, но сейчас почему-то впервые как-то по-особому почувствовал ее.
И я ярко, отчетливо, как в кино, увидел этот луг и женщину, которая, наклоняясь, вырывает из земли мелкий, неуродившийся лен. За нею остается прорванный ряд. Она поет тонким голосом, похожим на голос моей мамы. Это особый, высокий голос женщин, которые девушками «спiвали на сiльських вечорницях».
Коса «джик-джик», и трава ложится ровными полукружьями, а Василий… а что Василий? Что значит «тонкий голос переносить»? Так нельзя сказать в обычном разговоре. Так можно выразиться только в песне… Очевидно, переживает, когда слышит этот голос. И голос этот словно по сердцу его режет? А может быть, «тонкий голос переносить» обозначает совсем другое? Он подхватывает песню, как бы переносит ее к себе на луг?
