— А если не связывать удилищ?
— Тогда не знаю...
— Очень просто,— стал объяснять Сережа.— Нужно возле дуба воткнуть палку. Потом измерить, какой длины будет тень от этой палки. И измерить, какой длины будет тень от дуба. Теперь, если мы знаем, какой длины палка, так узнаем, какой высоты дуб. Потому что дуб во столько раз выше палки, во сколько раз тень от него больше тени от палки. Сечешь?
— А если вечером? — спросил Ромась.— Когда нет тени ни от дуба, ни от палки?..
Вася по-прежнему взмахивал лопатой так часто, словно за ним все еще гнался Ганнибал и он собирался спрятаться от быка под землю. Рядом с ямой росла горка земли. Но вдруг Вася отбросил лопату, склонился над ямой и вытащил из нее небольшой кувшин, облепленный землей. Сережа первым бросился из кустов прямо к Васе. За ним Ромась и Олег.
— Что это? — спросил потрясенный Сережа.— Неужто в самом деле клад?
— Ясно! — торжествовал Вася.— А ты спрашивал, что такое «сокров».
Вася встряхнул глиняный кувшин, горло которого было заткнуто полусгнившей деревяшкой. В кувшине что-то звякнуло. Он вынул затычку, перевернул кувшин, и на траву посыпались монеты.
— Деньги?
Сережа был ошеломлен. Ведь он сам все это придумал. Он сам на «пергаменте» из Васиного мяча написал эти семнадцать шагов от дуба и этот «сокров». И вот Вася, которого он собирался разыграть, нашел на этом месте настоящий клад. Кто же кого тут разыгрывал?
Вася потер пальцами одну монету, потом другую.
— Это ведь медь,— сказал он несколько разочарованно.— Копейки. Пошли,— вдруг предложил Вася, снова собирая монеты в кувшин.— К Платону Иннокентьевичу.
— Подожди, — нерешительно возразил Сережа.
— Пошли, пошли,— настаивал Вася.— Хоть золота или серебра тут нет, но, может, это все равно большое историческое открытие.
Платон Иннокентьевич выхватил из-за кушака оба своих пистолета и выстрелил вверх. Так он выражал высшую степень удовольствия.
— Клад,— подтвердил он.— Самый настоящий клад.
Он внимательно осмотрел кувшин, затем деревянную затычку, расстелил на земле плащ и высыпал на него монеты из кувшина.
— А почему вы избрали старый дуб для поисков клада? — с интересом спросил он.
— Так мы же с документом,— ответил Вася.— Древним. На пергаменте. Сережка нашел в старой Библии.
И Вася подал свой «древний пергамент» Платону Иннокентьевичу.
Платон Иннокентьевич прочел надпись, улыбнулся и подмигнул Сереже единственным своим глазом.
— Такие документы в истории уже встречались, — сказал он удовлетворенно.— Заверенные печатью и с точной датой. Сто лет до рождества Христова.
— А откуда они знали, что через сто лет будет это самое рождество? — удивился Вася.
— Вот это-то как раз и непонятно,— уклонился от прямого ответа Платон Иннокентьевич.
— Платон Иннокентьевич, а что нам делать с этими монетами? — поспешил спросить Сережа.
— Сейчас решим,— снова принялся рассматривать одну за другой монеты археолог. —1842, 1835, 1849... Пусть это будет вкладом в ваш школьный музей.
— А вам это не нужно? — спросил Вася.
— Нет. Нам не нужно. И Сережин пергамент школьному музею не нужен. Хоть документ это интересный, крепкий. Из такого хоть мячи делай.
Попозже Сережа, выбрав время, когда Платон Иннокентьевич был один, принялся расспрашивать археолога о том, как и почему был зарыт этот клад неподалеку от дуба — «памятника природы районного значения».
— Есть разные теории о том, почему люди зарывали клады,— сказал археолог.— Некоторые ученые считают, что это делали при нападении противника, при пожаре. Но, по-видимому, это неверно. При пожаре, при нападении человек не успел бы так аккуратно сложить свои ценности, вынести их, зарыть, заровнять землю. Очевидно, в действительности, как правило, это были деньги, спрятанные на черный день. В людях всегда жил страх перед завтрашним днем. И одного материального благополучия, наверное, недостаточно, чтоб избавиться от этого страха. Тут нужно, чтоб за спиной человека стояло могучее и гуманное государственное устройство.
Сережа вспомнил деда Матвея и подумал о том, что, наверное, даже и этого недостаточно.
— Понятно,— сказал Сережа.— Но ведь там и на два рубля не набралось мелочи. Что же это был за человек, что оставил себе на черный день эти копейки?
— Ну, представь себе ваше село сто — сто пятьдесят лет тому назад. Глушь, зимой волки забегают, и ими пугают детей. Нищета такая, что статистики, которые вели здесь обследование, записали: в селе Бульбы тараканов нашли только в четырех хатах. В остальных они не держались — нечем было кормиться. Даже крошек не было. При таком убожестве деньги, которые вы откопали, не казались жалкими грошами. Их могла годами собирать какая-нибудь крепостная семья. А скорее всего, это был странник, нищий, и спрятал он свое сокровище от лихих людей. Старый дуб и тогда уже был памятным местом.
— Нищий — это я понимаю,— согласился Сережа.— Но почему семнадцать шагов от дуба?
— А почему ты выбрал семнадцать шагов?
— Не знаю. Наверно, чтоб подальше от корней.
— Вот и он не хотел натолкнуться на корни. К тому же есть такое старое наблюдение: когда лгут, чаще всего называют нечетное число.
— Платон Иннокентьевич,— помолчав, спросил Сережа,— а когда кладовщик сказал, что за часть эту к машине, за бендикс, просят семнадцать рублей... вы знали, что он врет?
— Знал, Сережа.
— Почему же вы не сказали этого ему в глаза?
— Ты прав, Сережа. Но иногда очень трудно сказать человеку в глаза, что он лжет. Особенно если ты нуждаешься в его услугах.
А случай с кладом, найденным Васей недалеко от дуба — «памятника природы районного значения», сразу же стал историей, которую начинают словами «у нас в селе».
3. Инопланетянин
...В своем прозрачном голубоватом скафандре, в золотистом комбинезоне из какого-то неземного, похожего на мех материала, с многочисленными глазами и шестью руками Ин уже не казался Сереже таким странным и чужим, как вначале.
— Спрашивай,— сказал он голосом Виктора Матвеевича, и в голосе звучала улыбка.— «Бабушка, бабушка, почему у тебя такие большие глаза?»— «Для того, чтобы лучше тебя видеть». Как в вашей сказке о Красной Шапочке.
— Ты знаешь эту сказку? — удивился Сережа.
— Знаю. Я уже много о вас знаю.
Тихий и мелодичный голос Виктора Матвеевича Сережа отличил бы и среди тысячи голосов. Его уже не было, и на сельском кладбище медленно оседала земля на его могиле, а голос его звучал.
— Ты бессмертен? — нерешительно спросил Сережа.— Или вы тоже когда-нибудь умираете? Как мы?
— Умираем,— ответил Ин.— И в этом справедливость природы. Все разумные существа должны обладать совестью. А совесть требует от разумных существ, чтоб они помнили, что им еще предстоит умереть. Чтоб они жили так, словно каждый их день — последний. Перед лицом предстоящей смерти разумные существа не станут кривить душой и постараются жить так, чтобы поменьше жалеть о сделанном
