Что касается цвета, то голубой чаше других цветов выбирается представителями обоих полов и, особенно мальчиками. Однако следует заметить, что этот цвет при стандартном размещении элементов находится ближе всех к испытуемому. С другой стороны, желтый цвет наименее популярен среди испытуемых обоих полов, хотя расположен не далеко от них. Черный цвет находится на таком же расстоянии от испытуемого как и желтый, но является при этом вторым по популярности цветом. ' Возможно, эти данные и не представляют особого интереса но все же довольно странно, что зеленый и белый (который располагается над желтым) цвета используются нечасто. Ввиду того что американские дети создают большое количество репрезентативных моделей, можно было бы ожидать, что они будут изобиловать «естественными» цветами, к которым как раз и относятся зеленый и белый. Анализ иллюстраций книги Эймса и Илга позволяет говорить о том, что при создании репрезентативных моделей цвета выбираются в основном произвольно. Это подтверждает сведения Браина и Гудинаф (Brian and Goodnough) о том, что в возрасте между 5 или 6 и 12 годами или около того в детских рисунках прослеживается зависимость от различающихся форм. Использование форм может быть объяснено с помощью «психоаналитического» подхода к предпочтению форм, ассоциирующихся с противоположным полом: ромб представляет собой удлиненный мужской символ, а квадрат — фигура, больше остальных напоминающая округлый женский символ. Однако развивающие и связанные с полом тенденции, выявлению которых способствует мозаичный материал, не представляют большого интереса в изучении личности или даже индивидуальных работ. Второе исследование Вайдмана с применением «знакового» подхода, на который мы уже ссылались ранее, было направлено на «объективный метод оценки» Теста мозаики, с помощью которого можно было бы проводить различия между разными группами пациентов и контрольной группой. Группа пациентов с определенными диагнозами, поставленными как минимум четырьмя психиатрами, состояла из семидесяти шизофреников, сорока восьми «психоневротиков» и двадцати пациентов с органическим поражением мозга; контрольная группа насчитывала 107 человек. Вайдман использовал вертхамовский вариант теста мозаики. Вычисления производились при наличии большого числа «категорий оценки»: тридцать девять в соответствии с текстом, а суммирующая результаты таблица включала пятьдесят. В эти оценочные категории входят: процентное содержание моделей всех форм и цветов; отсутствие каждого из цветов; общее число элементов различных форм и цветов; точные полученные переменные, такие как «цветовая симметрия»; кроме того, категории классификации Ловенфельд; категории содержания; и субъективно оцениваемые категории, такие как «эстетическое качество» и др. По итогам всех этих данных оказалось, что 68 из 300 сравнений оказались значимыми на уровне 0,05. Их распределение показано в таблице 9. Таблица 9 Различия в мозаичных работах между нормальными и пациентскими группами (по данным Вайдмана) Количество отличий (на уровне 0,05) Ш П О Нормальные 26 10 14 Шизофреники (Ш) 9 8 Психоневротики (П) Органики (О) Ясно, что в целом разница между нормальными испытуемыми и шизофрениками намного больше, чем при любом другом сравнении. Вообще говоря, значительное различие в категориях относится к компетенции или к тому, что можно назвать разносторонностью; появилось несколько непредсказуемых различий. В частности, использование определенных форм обнаружило незначительные различия; единственное, удалось выявить, что пациенты с органическими повреждениями не стремились использовать «продолговатые предметы» (дополнение Вертхама к материалу Ловенфельд). Что касается цвета, то шизофреники использовали больше белого, чем психоневротики и чем нормальные; помимо этого, они меньше использовали желтый цвет, и даже избегали его, по сравнению с пациентами других групп. Более специфическое применение знакового подхода к изучению мозаичных композиций рассмотрели в своей работе Махер и Мартин (Maher and Martin). Они также разработали ряд «критериев», наличие любого из которых, как они утверждали, служило указанием на органическое повреждение, сопутствующее церебральному атеросклерозу. Вкратце критерии таковы: 1. «Линейные» модели, правильной или неправильной формы и четкого или нечеткого цвета. 2. Модели, которыми испытуемый не был доволен. 3. «Однородные» модели; в них тщательно подобранные элементы смотрятся вместе как единое целое (в сущности это модель Вертхама «каменная граница»). 4. Бессвязные модели. 5. Модели, относящиеся к 1, 3 или 4 критериям не «учитывают», если испытуемый считает их репрезентативными, а также, если он недоволен своей композицией. В отношении этих критериев комиссия, состоящая из пяти экспертов, достигла полного согласия в сорока случаях из пятидесяти. Проведенное впоследствии сравнение группы из двадцати пациентов, классифицированной с помощью указанных выше обозначений церебрального артериосклероза, с контрольной группой такого же размера, показало три неправильных позитивных и три неправильных негативных результата. Критерии Махера и Мартина, поднятые в исследовании Эскоуха и Дена (Ascough and Dana), совпадали по убедительности с «медицинскими диагнозами органических изменений». Этого нельзя сказать о знаках Вайдмана, одиннадцать из которых были включены в исследование; только один из них («цветовое образование», часто определяемое как «успешное» использование цвета) «перенес перекрестную валидацию». Стоит отметить, что этот «знак» Вайдмана не зависит от трактовки единичной переменной, то же самое относится и к критериям Махера и Мартина. Нечто подобное подразумевается и в книге Эймса и Илга. Они пишут, что Ловенфельд серьезно сомневается в убедительности многих «знаков» Вайдмана на основании того, что данный подход обособляет элементы, имеющие разное значение в различных контекстах. В своих «Записках о сущности и использовании теста мозаики» (Notes on the Nature and Uses of Mosaic Test), которые сопровождались наборами материала, Ловенфельд утверждала, что использование молодыми испытуемыми черных элементов было связано с депрессией и что работы легковозбудимых и импульсивных людей часто заканчивались проективными красными элементами. В своей последней работе Ловенфельд убедительно выступает против мнения о том, что наличие черного цвета в композиции говорит о депрессии, а красного — об агрессии или гневе. Она отмечает, что многие испытуемые применяют эти цвета из-за их декоративной ценности. Хотя она не высказывается о некоторых интерпретациях ассоциативного
