матери. Богине Камире. Отец рассказывал, что в тот момент им и его людьми руководил страх за собственную жизнь. Ведь это очень страшно, когда из тебя по капельке утекает магия — сама жизнь. И Камира явилась к нему. Отец обрадовался, что скоро все закончится, но, как видишь, дождаться этого величия он не сумел. Он даже и предположить не мог, что так скоро закончит свой земной путь! А как он думал? Я всю жизнь чувствовала себя ущербной! Я все время была не нужна! А из-за чего? Из-за мирового равновесия, тьма их всех побери! Видишь ли, на одного вновь родившегося абсолюта, приходится одно зеркало. Ты сосуд с силой. Плюс еще люди с незначительным даром для компенсации такого количества обычных людей. Твоя матушка хорошо подготовила твой приход, но обсчиталась только в одном. Владимир — темный, и всегда будет служить на благо тьме. Даже если сам того не захочет…
— Что тебе надо от меня? — Леся набралась сил и громким шепотом перебила монолог Габриэль, — Ты хочешь убить меня, получить силу? Так приступай! Я не собираюсь жалеть тебя, так что не стоит стараться впечатлить меня сказками о трудном детстве.
— Надо же, какая похвальная самоотверженность, — прищелкнула языком Габриэль. — Подожди детка, чуть-чуть. Скоро начнем.
Двери ритуального зала распахнулись, словно от удара. На пороге возник запыхавшийся Владимир Самойлов.
— Не опоздал? — с легкой улыбкой на губах поинтересовался он. — Не злись Эль, я же успел.
Владимир подошел к Габриэль и приобнял ее за талию. Син вопросительно уставилась на него, но заглянув в его глаза, успокоилась. Милада бешеной собакой билась в оковах, но не могла произнести ни звука. Лесандрин закрыла глаза, пряча слезы.
— Видишь ли, Лесандрин, провести ритуал я сама не смогу. Его может провести только темный, — Габриэль наклонилась к уху Лесандрин и прошептала. — Это честь, умереть от руки любимого. Но, наверное, не особо приятная.
Габриэль гордо выпрямилась, с неприкрытым высокомерием и торжеством осматривая собравшихся. Владимир стоял за ее спиной и выглядел весьма довольным подобным ходом событий.
— Где книга, дорогая? — наклонился он к уху Габриэль. — Я думаю, что пора начинать. Вечерняя заря берет свое начало.
Владимир нежно поцеловал Габриэль в шею. От удовольствия у дочери Дора побежали мурашки по спине.
— Конечно, Владимир, сейчас принесут, — томно ответила она.
— Книгу! — Рявкнула Габриэль так, что у присутствующих заложило уши.
По залу пробежался шепоток. Избранная лежала на алтаре с закрытыми глазами. Сил смотреть на это представление не было. В голове поселилось тупое онемение. Леся уже не старалась анализировать события, связывать их в одну схему. Не думала о том, возможно ли ей выбраться из этой ситуации. Не думала о Владимире. Да и сколько можно искать оправдание поступкам, которым оправдания в принципе нет? Леся поймала себя на мысли, что ждет с нетерпением последнего удара, который оборвет ее жизнь: запутанную, никчемную, да и никому не нужную. Она не жалела себя, а просто ждала конца.
Милада обмякла в руках стражей. Обездвиживающее заклинание пришлось кстати, эта отчаянная девица готова была бороться до последней капли крови. Теперь два рослых мужика поддерживали окоченевшее от заклинания тело. Миладу можно было бы принять за покойницу, если бы не живые глаза на мертвом лице. В них плескалась ярость и безысходность. Если бы взглядом можно было убить, то на месте Габриэль и Самойлова уже давным-давно лежали две обуглившиеся головешки.
Габриэль подошла к Миладе и усмехнулась:
— Знаешь, Зецкая для ритуала нужна жертвенная кровь. Как видишь, своими людьми я пока не готова жертвовать… Ну, а ты должна хоть на что-то сгодиться.
Габриэль достала из поясных ножен кинжал с прозрачным округлым камнем в навершии — Сианиат. Резкий взмах руки, и на запястьи бывшей травницы появилась белая полоса, которая тут же набухла, окрашиваясь в красный. Габриэль поднесла к порезанному запястью Милады ладони, сложенные чашечкой, и наполнила их бардово-красной кровью.
— Не трать силы, Милада, — Габриэль участливо заглянула черноволосой ведьмочке в пылающие бешенством глаза, — раны, нанесенные Сианиатом, очень медленно заживают. Ты все равно умрешь от потери крови. Если хочешь умереть спокойно, а не корчиться в страшных муках, угомонись.
Сухонький мужичок поднес Самойлову тоненькую книженцию в потрепанном стареньком переплете и Сианиат, который Габриэль бережно передала Владимиру. Самойлов распахнул книгу на нужной странице и положил кинжал на край алтаря у ног жертвы. Габриэль вывела кровью Милады ровный круг вокруг алтаря, замыкая в него Лесандрин и Владимира. Прежде чем сомкнуть отделяющую линию, Габриэль еще раз посмотрела на ученика ее отца. Владимир ободряюще улыбнулся, и Син замкнула круг легким движением руки.
— Избранная открой глаза! — Владимир начал ритуал ровным голосом, отражающимся от оббитых бинием стен. Лесандрин, словно послушная марионетка, распахнула глаза, уставившись невидящим взглядом в потолок. Владимир не выказал никаких эмоций, только вертикальная морщинка пролегла посреди лба. Он опустил взгляд на испещренную мелким и корявым почерком страницу и тихо начал читать заклинание на древнем языке:
Владимир взмахнул руками, и книжка с легким стуком опустилась на пол. Самойлов закрыл глаза, собирая всю мощь в свои руки, призывая тьму в свои ладони. Очерченный жертвенной кровью круг заволокло клубящимся черным туманом. Он был настолько густым, что стоящим вне круга было сложно что-то различить в клубящейся тьме. Аккуратно взяв Сианиат в руки, Владимир прошептал над ним слова заклинания, которые в ожидающей тишине ритуального зала прозвучали, как легкий шорох ветра.
Габриэль блаженно улыбалась, наблюдая за происходящим. «Надо же, все обернулось, именно так, как я и планировала, — с удовлетворением отметила она. — Скоро, совсем скоро все закончится. Впрочем, как и жизнь Владимира. Зачем мне тот, кто мечется из стороны в сторону, а в сложной ситуации выбирает выгоду, а не чувства. Такому человеку я не смогу верить. Он предаст меня так же, как и избранную, в любой удобный момент. Хотя я могу предложить ему то, от чего он точно не сможет отказаться. Поделить силу пополам. Он о таком и мечтать не мог. А мне хватит и половины ее силы, для того чтоб стать неуязвимой. Это у недалекой деревенщины не получилось себя защитить, а я…»
Габриэль оторвалась от радостных мыслей, потому что в груди кольнуло нехорошее предчувствие. Она внимательно осмотрела ритуальный зал и круг. Все шло именно так, как и должно быть. Охранный контур, отделяющий Самойлова и избранную светился ярко-красным, от основного круга тянулась тоненькая, еще не наполненная силой ниточка, которая должна будет связать Габриэль и Лесю для передачи силы богини. Ниточка находилась еще в самом начале пути, но стремительно росла и подбиралась к дочери Дора. Все в порядке. Но…
«Что за черт!» — ругнулась про себя Габриэль, чувствуя, как грудь сжимают цепкие ледяные пальцы страха. Зрение говорило, что все идет своим чередом. Интуиция вопила об опасности… Рыжая девица положила ладонь на грудь, унимая бешеное сердцебиение. «Силы отца почти не осталось, ее хватит разве что на быстрый осмотр магическим взором. Но магией пользоваться в данный момент нельзя, иначе биний не выдержит, и вся община останется погребенной под землей».
Красная ниточка добежала до ног Габриэль и поползла вверх по стопам, лаская колени, холодя живот, до груди. Возле самого сердца она остановилась, словно ожидая приказа. Тьма в кольце жертвенной крови рассеялась, являя Владимира и Лесю. Лесандрин не подавала признаков жизни, глядя в потолок зала. Владимир покачивался в магическом трансе, занеся над грудью девушки Сианиат.
Габриэль успокоилась, окинув взором парочку. Все идет, как надо. Она кивнула Владимиру, выражая готовность к дальнейшим действиям. Владимир с размаху всадил кинжал в сердце Лесандрин. Леся громко вскрикнула, разорвав напряженную тишину зала. А вслед за ней раненым зверем взревела Габриэль, хватаясь за грудь и падая на колени. Перед ее помутневшим взором промелькнул Владимир, поворачивающий навершие Сианитата, и красная ниточка глубокого пореза на запястье Лесандрин.
«Да, что же он делает?!» — успела подумать Габриэль прежде, чем мир для нее разорвался дикой
