Александр Чечин, Николай Околелое/ Харьков
По мере разрастания «холодной войны» США и Великобритания стали проявлять активный интерес к военным и промышленным объектам в глубине территории Советского Союза. Операции западных спецслужб с использованием завербованных или заброшенных агентов долго не давали желаемого результата. Гораздо большую пользу приносили самолеты-разведчики. Отсутствие в то время сплошного радиолокационного поля и единой системы управления ПВО СССР способствовали их успешным действиям. В начале 1950-х гг. обстановка в воздухе обострилась до предела. Осенью-зимой 1951 г. было отмечено 25 случаев пролета нарушителей, в следующем году — уже 34, а в 1953 г. — 66.
Находившиеся на вооружении истребители МиГ-15 и МиГ-17 могли успешно бороться только с поршневыми самолетами-разведчиками, но вот перехваты реактивных нарушителей в основном были неудачными. Ничего удивительного в этом нет. Цели совершали полеты на высотах 10000-13000 м и скорости около 800 км/ч. Новейшая советская радиолокационная станция П-8 теоретически могла обнаружить такой самолет на расстоянии 150–200 км, и если это удавалось, то в запасе у офицеров наведения оставалось всего несколько минут на опознание цели, определение ее курса и подачу команды на взлет истребителей. Уже через 15 минут «МиГи» начинали играть роль догоняющих, что при почти равных скоростях полета не оставляло им шансов на удачу. А ведь нужно было еще выйти на высоту цели, это плюс 4–6 минут, визуально обнаружить ее, зайти в хвост и сблизиться на дистанцию стрельбы из пушек… Если учесть, что большинство самолетов-разведчиков представляли собой переделанные бомбардировщики, становится очевидным, что небо над Союзом для носителей атомных бомб было практически открытым.
Немного улучшить ситуацию могли новые сверхзвуковые МиГ-19, однако они еще не выпускались серийно и требовали длительной доводки. А противник не стоял на месте. В Главном оперативном управлении Генерального штаба СССР знали, что на Западе полным ходом шла разработка сверхзвуковых бомбардировщиков, которые легко могли обставить «девятнадцатый» в скорости. В этой ситуации Управление начало разрабатывать требования к новому истребителю с кардинально лучшими характеристиками. По оценкам военных, его скорость должна была составлять не менее 1800 км/ч, а потолок — не ниже 18000 м. В авиационных КБ знали о возникшей угрозе и со своей стороны стали выдвигать инициативные проекты.
Правда, еще в конце 1940-х гг. количество этих самых бюро было сокращено, а оставшимся существенно урезали финансирование. Особенно пострадали планы опытного самолетостроения. По личному указанию Сталина, напуганного американской ядерной угрозой с воздуха, все освободившиеся силы бросили на создание зенитных ракет для системы ПВО Москвы. Разрабатываемый комплекс «съедал» колоссальные средства, но если и мог защитить тело вождя, то проблемы обороны страны в целом не решал.
Из истребительных КБ в серьезной работе остались только фирмы А.И. Микояна и А.С. Яковлева. Однако практически сразу после смерти Сталина его фактический преемник Г.М. Маленков усилил истребительное направление, вернув в строй опального П.О. Сухого. Конструкторское бюро беспартийного Павла Осиповича было закрыто в 1949 г. из-за его конфликта с министром Вооруженных сил СССР Н.А. Булганиным. По официальной версии, КБ Сухого закрыли в связи с катастрофой опытного перехватчика Су-15 и общей «неэффективностью» работы.
Приказ о назначении Сухого руководителем опытно-конструкторского бюро № 1 (ОКБ-1) вышел 14 мая 1953 г. Приняв материальную базу на территории Центрального аэродрома, он немедленно приступил к подбору людей и организации работы. В коллектив вошли специалисты, работавшие с Сухим ранее, — «остатки» КБ Ермолаева и часть людей из КБ Челомея.
Заместителем Сухого стал Евгений Сергеевич Фельснер, главным инженером Сухой поставил своего старого товарища Евгения Алексеевича Иванова. Руководителями проектных бригад стали:
— Евгений Григорьевич Адлер — бригада общих видов (эскизного проектирования);
— Алексей Михайлович Дружинин — аэродинамика;
— Николай Сергеевич Дубинин — прочность;
— Илья Моисеевич Закс — силовая установка;
— Кирилл Александрович Курьянский — фюзеляж;
— Виктор Александрович Крылов — крыло;
— Николай Павлович Поленов — система управления, шасси;
— Виктор Михайлович Засько — кабина пилота, жизнеобеспечение, катапультируемое кресло.
Уже через несколько дней после приказа о своем назначении Сухой принес в бригаду эскизного проектирования новые проекты, над которыми работал, будучи в опале. Они представляли собой дальнейшее развитие нелетавшего сверхзвукового истребителя «Р», известного под названием Су-17. Один позиционировался как фронтовой истребитель, а другой — как перехватчик. Оба самолета разрабатывались в двух вариантах, отличавшихся крыльями: один с традиционным стреловидным, другой с новым треугольным. Фронтовой истребитель со стреловидным крылом получил обозначение С-1, а с треугольным — Т-1. Соответственно назвали и перехватчики: С-3 и Т-3. Сухой хотел испытать параллельно оба типа крыла и отдать на вооружение лучший вариант.
Для достижения С-1/С-3 больших скоростей полета, чем у «Р», Павел Осипович решил увеличить стреловидность крыла с 50' до 60” по линии 1 /4 хорд и использовать новый турбореактивный двигатель (ТРД) конструктора А.М. Люльки АЛ-7Ф с заявленной тягой на форсаже 10000 кгс. Правда, двигатель еще не был готов, и в качестве временной меры на прототип могли поставить его нефорсированный вариант АП-7, развивавший на треть меньшую тягу. Расчеты показывали, что даже с таким слабеньким ТРД самолеты «С» выйдут на сверхзвуковые скорости.
В пользу Сухого играло и то, что ситуация во фронтовой авиации СССР в корне отличалась от ситуации в ПВО. Командование и летчики строевых полков чувствовали себя достаточно уверенно. Тактические истребители вероятного противника начала 1950-х гг. не блистали рекордными характеристиками, и над полем боя МиГ-17 прекрасно решал свою задачу. Его основным противником считался американский околозвуковой F-84F Thunderstreak, который по маневренным характеристикам и вооружению проигрывал советскому истребителю. Не мог похвастаться превосходством над «МиГом» и французский Mister IVA, который обладал перед F-84F рядом преимуществ.
Еще лучше выглядел британский тактический истребитель Hunter, вооруженный четырьмя 30-мм пушками, а также имевший в своем активе мировой рекорд скорости на базе 3 км — 1171 км/ч.
Но обстановка на «фронтах холодной войны» менялась очень быстро. Начиная с весны 1953 г., в воздух поднялись сверхзвуковые тактические истребители: американские F-100, F-101 и французский Super Mister. Против них ОКБ Микояна выставляло свой новый МиГ-19. Испытания самолетов только начались, но специалисты уже понимали, что их характеристики будут близки и не обеспечат решающего превосходства в воздушном бою. Отсюда и проистекало желание всех «игроков» создать более совершенный самолет. Причем делать это следовало немедленно — прогресс в области двигателестроения и аэродинамики открывал перед конструкторами возможность разогнать машину до двух скоростей звука.
Истребители «С» и «Т» ОКБ Сухого появились как нельзя кстати. Они-то как раз и работали на опережение. От Павла Осиповича потребовали сдать первую скоростную машину на испытания не позднее мая 1955 г.
После проработки оформленные проекты были представлены на рассмотрение соответствующего отдела Министерства оборонной промышленности СССР. Обычно эти вопросы решал Минавиапром, но
