сильно, что потом я просто уже не мог от него избавиться.
Стоило мне упомянуть сестру Марию-Анжелику, как он весь обратился во внимание. Его глубокий интерес к ней был очевиден. Я поделился с ним сведениями, полученными от Райана.
– О, – сказал он задумчиво. – Это многое объясняет.
Он взглянул на меня и продолжил:
– Дело действительно представляет чрезвычайный интерес. Прибывшая сюда женщина явно страдала от тяжелого психического потрясения. К тому же она была в состоянии сильного возбуждения. Ее преследовали пугающие галлюцинации. Личность ее очень необычна. Не хотите ли пойти со мной и побеседовать с ней? Она того заслуживает.
Я с готовностью согласился.
Мы вышли вместе. Нашей целью был маленький коттедж на самой окраине деревни. Фолбридж – удивительно живописное место. Он расположился в устье реки Фол, главным образом на восточном берегу, западный слишком крут, для того чтобы на нем возводить постройки, хотя несколько коттеджей все же здесь было. Коттедж доктора прилепился к самому краю обрыва. Отсюда, глядя вниз, вы видели, как могучие морские волны разбивались о черные скалы.
Маленький домик, к которому мы сейчас направлялись, находился в ложбине, из которой моря не было видно.
– Здесь живет районная сестра-сиделка, и я устроил сестру Марию-Анжелику к ней на полный пансион. Это очень удобно, ведь она теперь находится под постоянным квалифицированным наблюдением.
– А ее поведение нормально? – спросил я с любопытством.
– Через минуту вы сами сможете судить об этом, – ответил доктор, улыбаясь.
Районная сестра, коренастая симпатичная малышка, собиралась садиться на велосипед, когда мы подошли.
– Добрый вечер, сестра, как ваша пациентка? – обратился к ней Роуз.
– Без изменений, доктор. Сидит сложа руки, и мысли ее витают где-то далеко. Часто она не отвечает, когда я к ней обращаюсь, хотя английский язык она знает теперь достаточно хорошо.
Роуз кивнул и, когда сестра укатила на своем велосипеде, резко постучал в дверь и вошел в дом.
Сестра Мария-Анжелика лежала в шезлонге у окна. Она повернула голову, когда мы вошли.
Лицо ее было необычным – бледным, почти прозрачным, с огромными глазами. В этих глазах, казалось, навсегда поселилась трагедия.
– Добрый вечер, сестра, – сказал Роуз по-французски.
– Добрый вечер, доктор.
– Разрешите представить вам друга – мистера Энстразера.
Я поклонился, и она наклонила голову со слабой улыбкой.
– Ну, и как вы сегодня чувствуете себя? – спросил доктор, усаживаясь рядом с ней.
– Я себя чувствую как обычно. – Она замолчала и тут же продолжила: – Для меня все нереально. Прошел ли день – месяц – год? Я с трудом это понимаю. Только мои сны реальны.
– Вы все еще много грезите?
– Всегда, всегда, и – вы представляете – сны для меня более реальны, чем жизнь.
– Вы видите во сне свою родину – Бельгию?
– Я вижу во сне страну, которая никогда не существовала. Но вы это знаете, доктор. Я много раз вам рассказывала. – Она остановилась, а затем резко сказала: – Но, может быть, этот джентльмен тоже доктор – специалист по заболеваниям мозга?
– Нет, нет. – Роуз принялся ее успокаивать, но когда он улыбнулся, я заметил, какими необычными были его клыкообразные зубы – и мне пришло на ум, что в этом человеке было что-то волчье. Он заговорил:
– Я подумал, вам интересно будет побеседовать с мистером Энстразером. Он немного знает Бельгию. И кое-что недавно слышал о вашем монастыре.
Она взглянула на меня. Легкая краска появилась на ее щеках.
– На самом деле ничего особенного, – поспешил я объяснить. – Но я позавчера обедал с одним моим другом, и он описал мне разрушенные стены монастыря.
– Значит, он был разрушен! – Слабое восклицание обращено было скорее к себе самой, чем к нам. Потом она опять взглянула на меня и спросила с некоторым колебанием:
– Скажите, мсье, рассказал ли вам друг, как – каким образом – был разрушен монастырь?
– Он был взорван, – ответил я и добавил: – Крестьяне боятся проходить мимо него ночью.
– Почему они боятся?
– Потому что на полуразрушенной стене сохранилась темная отметина. Она внушает им суеверный страх.
Женщина подалась вперед.
– Скажите мне, мсье, – скорей, скорей, – на что похож этот знак?
– У него очертания огромной собаки, – ответил я. – Крестьяне называют это пятно Гончей Смерти.
– Ох!
Душераздирающий вскрик сорвался с ее губ.
– Тогда, значит, это все правда. Все, что я вспоминала, – это правда. Это вовсе не мрачный ночной кошмар. Это было! Было!
– Что было, сестра? – спросил доктор, понизив голос.
Она решительно повернулась к нему.
– Я вспомнила. Там, на ступенях, я вспомнила. Я вспомнила, как все произошло. Я использовала силу, как мы обычно используем ее. Я стояла на ступенях алтаря и просила их не подходить ближе. Я просила их уйти с миром. Они не хотели слушать, они подошли, несмотря на мое предупреждение. И тогда… – Она наклонилась вперед и сделала странный жест. – И тогда я спустила на них Пса смерти…
Она откинулась в своем шезлонге, по ее телу пробежала дрожь, глаза закрылись.
Доктор поднялся, достал из шкафчика стакан, наполнил его наполовину водой, накапал несколько капель из бутылочки, которую вынул из кармана, и протянул ей.
– Выпейте это, – сказал он твердо.
Она повиновалась – механически, как мне показалось. Взгляд ее был отсутствующим, как будто она всматривалась в себя.
– Так, значит, все это правда, – сказала она. – Все. Город Кругов, Кристальный народ – все. Все это правда.
– Это только кажется, – сказал Роуз. Его голос был тихим и успокаивающим, он хотел ее подбодрить и не нарушать течения ее мыслей.
– Расскажите мне о городе, – попросил он. – О Городе Кругов, так, кажется, вы его назвали?
Она отвечала безразличным голосом, механически:
– Да, там было три круга. Первый – круг для избранных, второй – для жриц и внешний круг – для священников.
– А в центре?
Она глубоко вздохнула, и ее голос понизился до неописуемого благоговейного тона:
– Кристальный дворец…
Выдохнув эти слова, она поднесла правую руку ко лбу и пальцем начертала на нем какой-то знак.
Ее тело, казалось, окаменело, глаза закрылись, она слегка качнулась, затем внезапно рывком выпрямилась, как будто очнувшись.
– Что такое? – сказала она смущенно. – Что я сказала?
– Ничего, – успокоил Роуз. – Вы устали. Вам нужно отдохнуть. Мы оставим вас.
Она казалась немного удивленной, когда мы направились к выходу.
– Ну, – сказал Роуз, когда мы вышли. – Что вы думаете обо всем этом?
Он искоса бросил на меня быстрый взгляд.
– Я полагаю, ее сознание основательно расстроено, – медленно проговорил я.
– Похоже на то, что оно разрушено?
– Нет, я бы этого не сказал – по существу, она говорила ну просто на удивление убедительно. Когда ее слушаешь, создается впечатление, что она действительно делала то, о чем говорила, – творила великое
