Чарлз ничего не ответил. Он уже просмотрел бумаги, и у него не оставалось никаких сомнений, что завещания среди них не было. Через минуту, однако, он взял себя в руки и сообщил об этом поверенному. Голос его звучал неестественно, и у него было такое ощущение, будто по его спине тонкой струйкой катится холодная вода.
– Кто-нибудь осматривал личные вещи покойной?
Чарлз ответил, что это сделала Элизабет. Позвали Элизабет. Да, она осмотрела всю одежду и все личные вещи покойной и абсолютно уверена, что среди них не было никаких официальных документов, похожих на завещание. Она знает, как выглядит завещание, – ее бедная хозяйка держала его в руках в день смерти.
– Вы уверены в этом? – резко спросил поверенный.
– Да, сэр. Она сама сказала мне. И заставила меня взять пятьдесят фунтов. Завещание было в большом голубом конверте.
– Совершенно верно, – подтвердил Хопкинс.
– Сейчас я вспоминаю, – продолжала Элизабет, – что на следующее утро видела этот конверт, но пустой. Я положила его на письменный стол.
– Я тоже видел его там, – сказал Чарлз.
Он встал и подошел к письменному столу. Через минуту вернулся с конвертом в руках и подал его господину Хопкинсу. Последний осмотрел его и кивнул:
– Это тот конверт, в котором в прошлый вторник я отправил завещание.
– Могу я еще чем-нибудь быть вам полезной? – с уважением спросила Элизабет.
– Сейчас нет. Благодарю вас.
Элизабет пошла к двери.
– Минуточку, – остановил ее поверенный. – Горел ли в тот вечер огонь в камине?
– Да, сэр. В нем постоянно горел огонь.
– Благодарю вас. Этого достаточно.
Элизабет вышла из комнаты.
Чарлз подался вперед, положив дрожащую руку на стол:
– Что вы предполагаете?
Господин Хопкинс покачал головой:
– Мы все же должны надеяться, что завещание будет обнаружено, если оно не…
– А что, если оно не будет обнаружено?
– Боюсь, что в данном случае напрашивается лишь один вывод: ваша тетушка послала за завещанием, чтобы уничтожить его. Не желая, чтобы Элизабет пострадала от этого, она выдала завещанную ей сумму наличными.
– Но почему? – в неистовстве воскликнул Чарлз. – Почему она это сделала?
Господин Хопкинс кашлянул:
– У вас не было каких-либо… недоразумений с вашей тетушкой, господин Риджуэй?
Чарлз открыл рот от изумления:
– О! Мы были в самых лучших, самых нежных отношениях – до последнего дня!
– А!.. – произнес господин Хопкинс, не глядя на него. Внезапно Чарлзу стало ясно, что адвокат не верит ему.
Какая ирония судьбы: когда он лгал – ему верили, теперь, когда он говорит правду, – ему не верят!
Его тетя не хотела уничтожить завещание, он не сомневался в этом! Внезапно его мысль как бы наткнулась на какое-то препятствие – в памяти возникла картина: старая женщина одной рукой держится за сердце… Из другой руки выскальзывает лист бумаги… и падает на раскаленные угли…
Лицо Чарлза стало мертвенно-бледным. Он услышал хриплый голос – свой собственный голос:
– А что, если это завещание не будет обнаружено?
– Существует прежнее завещание, датированное сентябрем 1920 года. По тому завещанию госпожа Хартер оставляет все свое имущество племяннице, Мириам Хартер, ныне Мириам Робинзон.
Вдруг резко зазвонил телефон. Чарлз снял трубку и услышал голос доктора – сердечный и добродушный:
– Это вы, Риджуэй? Я полагал, что вам будет интересно узнать результаты вскрытия. Причина смерти, как я уже говорил вам, – шок. Но болезнь сердца оказалась намного серьезнее, чем я предполагал. При всех предосторожностях она все равно не протянула бы больше двух месяцев. Я считаю, что это известие несколько утешит вас.
Свидетель обвинения
Невысокого роста, худощавый, элегантно, почти щегольски одетый – так выглядел мистер Мейхерн, поверенный по судебным делам. Он пользовался репутацией превосходного адвоката. Взгляд серых проницательных глаз, видевших, казалось, все и вся, ясно давал собеседнику понять, что тот имеет дело с весьма неглупым человеком. С клиентами адвокат разговаривал несколько суховато, однако в тоне его никогда не было недоброжелательности.
Нынешний подопечный Мейхерна обвинялся в преднамеренном убийстве.
– Моя обязанность еще раз напомнить вам, что положение ваше крайне серьезное и помочь себе вы можете лишь в том случае, если будете предельно откровенны.
Леонард Воул, молодой человек лет тридцати трех, к которому были обращены эти слова, сидел безучастный ко всему происходящему, уставившись невидящими глазами прямо перед собой, и прошло некоторое время, прежде чем он медленно перевел взгляд на мистера Мейхерна.
– Я знаю, – заговорил он глухим прерывающимся голосом. – Вы уже предупреждали меня. Но… никак не могу поверить, что обвиняюсь в убийстве. К тому же таком жестоком и подлом.
Мистер Мейхерн привык верить фактам, ему чужды были эмоции. Он снял пенсне, не спеша протер сначала одно, потом другое стеклышко.
– Ну что ж, мистер Воул, нам придется потрудиться, чтобы выпутать вас из этой истории. Думаю, все обойдется. Но я должен знать, насколько сильны улики против вас и какой способ защиты будет самым надежным.
Дело никак нельзя было назвать запутанным, и вина подозреваемого казалась настолько очевидной, что ни у кого не должна была бы вызвать сомнения. Ни у кого. Но как раз сейчас появилось сомнение у самого мистера Мейхерна.
– Вы думаете, что я виновен, – продолжал Леонард Воул. – Но, клянусь богом, это не так. Конечно, все против меня. Я словно сетью опутан, как ни повернись – не выбраться. Только я не убивал! Слышите – не убивал!
Вряд ли кто-нибудь в подобной ситуации не стал бы отрицать свою вину. Кому-кому, а мистеру Мейхерну это было хорошо известно. Но, боясь признаться самому себе, он уже не был уверен. В конце концов могло оказаться, что Воул действительно не убивал.
– Да, мистер Воул, против вас все улики. Тем не менее я вам верю. Но вернемся к фактам. Расскажите, как вы познакомились с мисс Эмили Френч.
– Это было на Оксфорд-стрит. Какая-то старая дама переходила улицу. Она несла множество свертков и как раз на середине дороги уронила их. Стала было собирать, едва не угодила под автобус и кое-как добралась до тротуара. Я подобрал свертки, как мог очистил от грязи. На одном из пакетов завязал лопнувшую тесьму и вернул растерявшейся женщине ее добро.
– Не было ли речи о том, что вы спасли ей жизнь?
– Конечно же нет, что вы! Обычное дело. Услуга из вежливости, не больше. Правда, она очень тепло поблагодарила, даже, кажется, похвально отозвалась о моих манерах, которые якобы такая редкость у современной молодежи. Что-то в этом роде, не помню точно. Потом я отправился своей дорогой. Мне и в голову не приходило, что мы с нею когда-нибудь увидимся. Но жизнь преподносит нам столько сюрпризов!.. В тот же день я встретил ее на ужине у одного моего приятеля. Она сразу вспомнила меня и попросила, чтобы я был ей представлен. Тогда-то я и узнал, что зовут ее Эмили Френч и что живет она в Криклвуде. Мы немного поговорили. Она, думаю, была из тех, кто быстро проникается симпатией к совершенно незнакомым людям. Ну вот, а потом она сказала, что я непременно должен навестить ее. Я, разумеется, ответил, что с удовольствием зайду как-нибудь, но она заставила назначить день. Мне не очень-то этого
