– И мне тебя, – пробормотала она.
И они проговорили весь обед. Она ни разу не повернулась влево, и Лоренцо был недоволен.
Началось с посторонних вещей, постепенно разговор становился все более личным, и, наконец, он упомянул о поездке в Босвелл и что он только тогда узнал, что произошло с ее родителями, и как он расстроился, узнав об этом.
Она кивнула:
– Да, это было ужасное время.
– Знаешь ли ты, что я тебе писал? – сказал он и пристально на нее посмотрел.
– Нет, я об этом ничего не знала.
– Да, и много раз. Наверное, этим письмам просто некуда было идти. Я написал тебе длинное письмо, когда уезжал, и все объяснил, почему я должен уехать.
– А куда ты это письмо послал?
– Я оставил его у Луизы в аптеке. Она мне сказала, что у нее так и не было возможности передать его тебе, но я об этом ничего не знал, пока не вернулся обратно. – Он неотрывно смотрел ей в глаза. – Как ты живешь?
– Прекрасно, – ответила она, сама себе удивляясь, как это она может разговаривать вообще.
– Значит, ты замужем, – сказал он.
– Да. Вон сидит мой муж, за тем столом, – и она показала на Оливера.
Он довольно долго разглядывал его.
– Я не хочу показаться грубым и все такое, но он не слишком ли для тебя стар?
– Нет, ты действительно груб, – сказала она, стараясь говорить очень спокойно.
Он усмехнулся:
– Но ведь ты же меня помнишь? Я никогда не отличался вежливостью.
Она тоже невольно улыбнулась. Да, она помнила, она очень хорошо, даже слишком хорошо это помнила. Ей показалось, что она утонула в его зеленых глазах, воспоминания нахлынули на нее.
– А я думала, что тебе было все равно, – сказала она тихо.
– Но я то же самое думал про тебя.
Она отвела глаза и взяла бокал. Рука дрожала, и она очень бы хотела унять дрожь, но ничего не могла поделать.
– Как давно это было, и мы были такие молодые.
– Да, – сказал он, – маленькие ребятишки.
– Ну уж не такие маленькие! Он наклонился поближе:
– А ты – самая красивая! Она отпила глоток:
– Ник… я… – Да?
– Нет, ничего.
Ей отчаянно хотелось переменить тему разговора.
– А кого ты еще видел в Босвелле? – и затаила дыхание, вот сейчас он скажет, что его отца нет в живых.
«А как он умер, Лорен? Это ты его убила».
– Видел твою старую подружку Мег. Догадайся, кто она?
– Кто? – спросила она почти беззвучно.
– Она вышла замуж за этого гада, Стока Браунинга.
– Ну да! Неужели?
– Это тебя удивляет?
– Ну… из них, наверное, получилась замечательная пара.
– Иисусе, какой же он был высокомерный потаскун. И ты
была с ним помолвлена.
– Но «по ошибке и недоразумению», – ответила она поспешно.
– Не употребляй со мной в разговоре такие выражения. Она опять взяла бокал:
– А помнишь тот вечер, когда он сломал тебе нос?
– Да, – сказал он грустно, – как будто я могу забыть тот вечер. И как ты меня отвезла к себе домой, и как были обрадованы этим твои родители.
– И как мы утром поехали в Рипли. Он опять долго на нее смотрел.
– Да, это было памятное путешествие.
