Теперь, имея Алтарь и знания, он сможет наладить транспортную систему, оставшуюся ему от предков. Ту самую, о которой остались отголоски легенд про чудь белоглазую, обитавшую когда-то в Сибири и ушедшую под землю. Хотя… Не под землю. Они все вымерли от этой же самой чумы, что теперь свалилась на человечество… Не хватило им иммунитета. А почему же столько живых осталось? Вирус ослаб? Вполне возможно. Эх, жаль знаний не хватает… Ничего. Алтарь поможет. Дальше будет видно… Поднялся из-за стола. Хоть и праздник не праздник, но традиции забывать не стоит. Ёлку всё равно надо привезти… Вышел на улицу, пахнуло свежим чистым воздухом. Развёл в стороны руки, вдохнул полной грудью. Как всё-таки хорошо жить! Надел на ноги лыжи, сунул за пояс тесак, оттолкнулся палками и — ходу! В заветную крошечную долинку, где растут ели. Небольшие, но самые настоящие. Дорога туда заняла примерно час. Намётанным взглядом ухватил одну, в два взмаха снёс ствол, быстро закутал широким ремнём, стараясь не повредить ветки, приладил половчее за спиной и назад. Раз-два, раз-два! Только крупный снег визжит под широкими полозьями да вихрь снега из-под палок. Назад быстрее вышло. Почти всё время под гору. Туда дольше. Едва оказался в тамбуре входа, как ноздри защекотало хвойным запахом. Зелень иголок заблестела от конденсируемой влаги. В шахтах тепло. Ровно гудит подземный генератор, пока есть топливо. А закончится — ничего страшного. Он соберёт арийский источник электричества, экологически чистый, практически вечный. Обломил намёрзшую на маску изморозь, образовавшуюся от пара, поставил лыжи к стене, где у них место в специальном шкафчике. Расстегнул бушлат, направился к себе в комнату. Проходя мимо комнаты своих гостий, на мгновение прислушался чудесно обострившимся слухом. Мама и дочь играют. Кажется, старшая учит младшую читать. Или рассматривают картинки в книжке. Он приволок много разных из областного центра. Брал ведь не глядя, оптом, что давали. Вторая гостья в одиночестве, но, кажется, тоже не скучает. У неё работает телевизор. Похоже, что нашла кассеты на родном языке, наслаждается звуками. Гортанными, многосложными. Кто же она такая? Не соплеменница Ю. Это точно. Другая манера поведения, походки. Но тоже откуда-то оттуда. И как в наши края её занесло? Поинтересоваться бы, да… Собственно говоря, и спас-то да пригрел только потому, что нельзя было тому нагу-змеелюду дать принести жертву на родной земле, испоганить её. Тогда бы все быстро вымерли. Не люди — остатки чистых ариев, подобных ему. Змеепоклонники и так захватили практически весь мир, всю власть. Все войны, мор в мире — их прямая вина… Ненасытность, жадность змеелюдов не имеет предела. Ради никчёмного золота они способны на всё. Именно по этой слабости их можно легко отличить от истинных ариев — над теми презренный металл не имеет никакой власти. А вот наги — те без него жить не могут. Теряют контроль при виде крупинки жёлтого металла… С такими размышлениями закончил крестовину, подтесал комель срубленной ёлочки — подошли друг к другу словно единое целое. Порадовался — ни разу линейки не взял, а всё вошло одна в одну, словно штангенциркулем вымерял. Да ещё с первого раза. Не поленился, дошёл до складов, нашёл ящик с игрушками, оставшийся от прошлого раза, нарядил и прямо так, украшенную, благо ёлочка небольшая, всего-то метр с небольшим, отнёс в столовую, поставил посередине стола, за которым все принимали пищу. Вернулся к себе, взглянул на часы. Хотя последнее было вовсе необязательно — чувство времени у него было тоже. Выше всяких похвал. Всегда знал, который час, с точностью до десятка секунд. Подарок от предков… Позволяет пока время. Вернулся снова на склад, только продуктовый. Обвёл взглядом полки, благо даже тетрадка с записями ему больше не требовалась, при абсолютной-то памяти, наложил в большой пластиковый пакет деликатесов. Чего их хранить вечно? Всё равно ведь испортятся. Конфеты с начинкой уже почти засохли. Но шоколад ещё нормальный. Пайковый, авиационный. Пусть ребёнок себя побалует. Ведь вряд ли когда Иришка ещё сможет попробовать то, что сегодня… Отнёс всё в столовую, выходя — столкнулся с испуганно отшатнувшейся в сторону матерью девочки. Смерил её равнодушным взглядом, бросил:
— Всё, что там — на стол.
Пошёл молча к себе. В комнате достал с полки очередной справочник, погрузился в чтение. Через три часа отложил книгу — время обеда. Вышел из комнаты, прошёл в столовую — стол аккуратно накрыт. Дымятся кастрюли, но в помещении никого. Пожал плечами — то ли совсем зашугались, то ли просто… Растерялись. Выхватил взглядом горку фантиков от конфет, улыбнулся грустно — дорвалась малышка до сладостей. И похолодел от мгновенно возникшей мысли, что девочке с непривычки может стать плохо… Но спустя мгновение все страхи исчезли — бодрые весёлые шажки, радостный смех:
— Дядя! Дядя! Ой, как это вкусно! Конфеты! Спасибо, дядя! Большое-пребольшое спасибо!
Ласково погладил девчушку по соломенной головёнке, снова взгрустнулось. Ему уже двадцать пять, и ни жены, даже невенчанной, впрочем, христианская вера по сути своей — поклонение Змею… Ни ребёнка. Никого после него не останется. А этого допустить нельзя. Должен быть наследник. Обязательно должен! Тот, кому сможет он передать знания, с кем попытается поднять вновь остров и кто будет верной опорой в пути… Но где найти ему ту, кто… Снова грустная улыбка на мгновение легла на его лицо, сменившись равнодушием…
— А что твоя мама?
— Она вместе с Нией. Чего-то там затеяли. Просили сказать, что они позже поедят.
— Тебя-то не забыли накормить?
— Нет, дядя. Я сыта-пересыта! Конфеты такие вкусные!
— Я рад, что тебе понравились. Но теперь давай я поем.
— Ой, дяденька, извините. Вы кушайте, я не буду вам мешать.
Крутнулась на пятке так, что только волосы вихрем, умчалась. Михаил остался один, снова грустно улыбнулся, погрузил ложку в густой наваристый суп… Потом убрал посуду в мойку, вернулся в свою комнату. Долго читал книгу, посмотрел кино по телевизору, опять читал. На ужин не пошёл. Есть ему почему-то не хотелось. Ни с того ни с сего вдруг ощутил острое тянущее чувство. Его словно звали неслышимые голоса. Как в гипнотическом сне вышел в тамбур шахты, оделся, защёлкнул крепления лыж и пошёл туда, откуда доносился Зов… Высокий светлый столб энергии, играющий над пирамидой Алтаря, увидел сразу, впрочем, как и ощутил лёгкое покалывание во всём теле, почувствовал, как тысячи мелких искр поплыли по коже головы под шапкой. С каждым метром, приближающим его к пирамиде, становилось всё теплее. Вначале он сбросил бушлат, затем — куртку, нижнюю рубашку. На снегу остались ботинки, носки, шапка… Затем он взошёл на плоскую верхушку пирамиды и застыл в неподвижности, раскрыв руки ладонями кверху. Светящийся столб истончился, став иглой, которая вдруг вонзилась ему в темя. Из ладоней вырвался свет, изогнулся дугой, проходящей чуть выше головы. И словно радужный пузырь окутал парня, застывшего в неподвижности, словно статуя… Так продолжалось несколько минут. Затем человек открыл глаза, невидящим взором обвёл вокруг себя окружающий его мир: суровые округлые сопки, покрытые белым снегом, торчащие из-под покрова ветки коричневых полярных берёзок, бледно-синие, переходящие в зелень языки льда от осенних ручьёв. Внезапно в небе вспыхнуло северное сияние. Не бледное, с желтизной, а истинное, загоревшееся в полную силу. Фиолетовые, алые, синие столбы от земли до бесконечности свивались в бесконечную ленту, закрутившуюся вокруг Михаила, застывшего на вершине своей пирамиды. Он пошевелил рукой, и сияние послушно изогнулось, устремившись ещё выше. Лёгкое движение пальца заставляло столбы трепетать, подёргиваться дымкой, чтобы в следующий миг вновь вспыхнуть со всей необузданной силой… Он не удивился, вдруг оказавшись в своей комнате в глубине ракетной шахты. Просто ему так захотелось, и вот он уже дома. Стакан с водой послушно взмыл в воздух и скользнул ему в руку. Взглянул на каменную стену и вдруг увидел, как городской старшина на площади областного центра возле большого костра поднимает вверх бокал с чем-то хмельным и провозглашает здравицу уходящему году. И подданные и соратники приветствуют его речь. Вновь вспыхивает пламя, окутывающее Михаила, и ему становится ясно, что горожане потрудились неплохо и доживут до нового урожая сытно и хорошо. Скот, который они купили, даст приплод, стада начнут расти, лето будет тёплым и щедрым на ягоды и грибы. Родятся новые дети, придут новые люди, до этого прячущиеся во всех уголках полуострова. Народ Севера начнёт расти, потому что они станут строить новую жизнь сообща. А он… Он вновь останется в одиночестве. Ибо… Ему нельзя к людям, как бы ни хотелось. Просто они не смогут принять Михаила, потому что тот слишком отличается от них всех. А что же делать? Так и остаться отшельником, наведываться к горожанам, для которых парень желанный гость. Ну скажем, не такой желанный, если быть честным, но во всяком случае — уважаемый… Снова неслышный вопрос, и перед глазами возникают новые сцены, сотни и сотни, слагающиеся в тысячи и миллионы. Прошлое и настоящее. Настоящее и будущее. Далёкое и близкое… Его женщины хлопочут на кухне. Они совсем забыли, что сегодня праздник… А доброта парня к дочери Олеси, так зовут мать девочки, тронула их обоих. Ния… На
