этом белом молчащем мире, и только цепочки крохотных звериных следов свидетельствовали об обратном. Над головами висело тяжелое серое небо, и даже солнце выглядело тусклым, хотя и пускало по белому покрову блестящие искры. Я отворила дверь и зачерпнула этой белой штуки горстью – и тут же изумленно просыпала. Рука застыла от холода, и я ее долго отогревала. Другие смерили меня удивленными взглядами, и я сообразила, что, похоже, одна не знаю, что это такое.
– А что это? – со вздохом поинтересовалась я.
М-да, в этот раз не получится притвориться – настолько явно обнаружилось мое невежество. Впрочем, они, наверное, с этим свыклись.
– Это снег, – ответила Теган. – Дождь замерзает, и получается снег.
– Если пойдем и дальше на север – погибнем, – твердо сказал Ловчий. – Нам повезло, что мы нашли этот дом – у нас теперь есть крыша над головой. К тому же тут есть вода и еда, а кругом полно дичины. Нужно переждать снежную бурю здесь.
– У нас еще есть время до наступления настоящей зимы, – заметил Невидимка.
– Зима…
Еще одно новое слово. Холодное, ледяное слово. Я посмотрела на Невидимку – пустое, ничего не выражающее лицо. Хочет он идти дальше, не хочет – по нему не скажешь. В последнее время я его не узнавала. Он слишком изменился после смерти Перл.
– И река рядом – можно еще и рыбачить, – сказала я и подумала – а вдруг все рыбы замерзнут насмерть с приходом холодов?
Может, снег выпал – и все, прощай рыбка…
– А ты что думаешь? – спросил Невидимка у Теган.
– Не очень-то хочется идти по колено в снегу.
Я поглядела вокруг – похоже, мы здесь надолго, и надо будет обустроиться. Мебели нет, тюфяков тоже. Ни сидений, ни ящиков. Мы кое-что нашли, но это придется пустить на дрова. А когда мы покидаем в огонь и это…
– А чем мы будем топить, когда кончатся обломки мебели?
Ловчий сходил на кухню и вернулся со штукой, которая выглядела весьма подходящей для рубки… не только дров. Меня аж передернуло, когда я увидела, как он ею помахивает.
– Так я еще нарублю!
– Вот и займись этим. Пока снега еще больше не нападало, – заметил Невидимка.
Их глаза встретились – и я почувствовала, какое напряженное между ними воцарилось молчание. После безмолвного поединка Ловчий пожал плечами:
– Ну и ладно. Я скоро вернусь.
К моему удивлению, Теган вдруг встала и сказала:
– Я с тобой. Помогу донести дрова до дома.
Наверное, она хотела доказать, что чего-то стоит. Себе, никому другому. Она даже оружие не взяла – из гордости. Да и какая польза от дубины, если придется драться с Ловчим. Она все равно не отобьется – этому учиться надо. Она очень хорошо понимала, что должна показать: «я его не боюсь». И завоевать уважение остальных.
Они ушли. Поднялся холодный ветер. Я и так и сяк попыталась расклинить дверь – раз уж мы остаемся здесь надолго. К этой мысли еще следовало привыкнуть. Как давно мы выбрались на поверхность? Давно, очень давно. Я даже счет дням потеряла. И надо же – мы до сих пор живы…
– И сколько это все будет на нас падать и лежать на земле? – поинтересовалась я у Невидимки.
Тот стоял и смотрел на снег.
– Обычно пару месяцев.
Я поежилась:
– Хорошо, что мы успели выйти из руин.
– Скоро там не останется живых, – тихо сказал он.
– А под землей?
Он пожал плечами:
– Уроды справились с Нассау, в Колледже не пожелали готовиться к нападению, так что их тоже не ждет ничего хорошего.
Он сказал это резко, зло – и его слова прозвучали очень обидно. Мне показалось, что он именно этого и хотел – обидеть меня.
– Ты чего на меня злишься?
Смысл притворяться, что я этого не вижу? Он ведь злится. Я-то надеялась, что печаль – или что там его мучает – пройдет со временем. И терпеливо ждала. Но, похоже, не дождалась.
– Я не злюсь.
Я чуть не обозвала его лжецом, но вовремя сдержалась.
– Тогда на кого ты злишься?
– На себя.
– Винишь себя в смерти Перл? – задала я наводящий вопрос.
– Она прекрасно жила сама по себе после смерти отца. И тут появился я. И в тот же день она погибла.
Я бы, конечно, хотела сказать, что мы здесь ни при чем – но это было бы ложью. И тут абсолютно ничего не значили мои симпатии – или, как в данном случае, антипатии. Я ее почти не знала, да и Невидимка, если честно, тоже был с ней едва знаком. Он ее помнил мелкой, с тех времен, когда был мелким сам.
– А какой прок в том, чтобы продолжать себя винить?
– Никакого. Но перестать я не могу.
– Я чем-нибудь могу помочь?
Он смотрел на меня так долго и так пристально, что мне стало не по себе. А потом спросил:
– Мы все еще напарники? Шелк так решила, но ты-то как думаешь? Ты бы выбрала в напарники меня сейчас, после всего, что случилось?
И, как и раньше, во мне шевельнулось смутное подозрение, что под напарником он имеет в виду нечто другое.
– Я никому не доверяю так, как тебе.
Лицо его сделалось бесстрастным и непроницаемым, и я поняла, что он ожидал какого-то другого ответа. Еще я чувствовала, что где-то как-то неправильно поступила. Но ведь он ничего не объяснял! Он принялся ворошить угли в очаге, и невысказанный вопрос повис в воздухе. И висел, такой неприятный и тяжелый, пока те двое не вернулись обратно.
Ждать теплой погоды было нелегко. Мы распределили обязанности, дни шли, мы рубили дрова, охотились, готовили еду и понемногу обустраивали наше убежище. В спальне нашлись сундуки, а в сундуках материя – мы ее пустили на тюфяки. Я разложила их у огня – прям как дома. Пустяк вроде, а приятно.
Теган день ото дня становилась сильнее. Работать по дому у нее получалось лучше, чем идти. А я – я скучала по привычным делам. По патрулированию. Но в такой холод какое патрулирование. Все хищные и опасные существа либо замерзли насмерть, либо потеряли наш след среди снегов.
Дичи стало меньше, и мы перешли на консервы. «Спам» оказался шматом скользкого мяса. Я поморщилась, глядя на это, но мы его нарезали, и обнаружилось, что мясо хорошо пахнет. И на вкус тоже ничего. Я подумала, что оно сохранилось таким свежим благодаря желе в банке.
Невидимка все больше уходил в себя – прям как в анклаве, когда мы только познакомились. Даже книжку нам читать перестал. А я стеснялась попросить, хоть и хотела знать, чем все кончилось. Ну раз уж человеку не хочется – что тут поделаешь… Я несколько раз брала ее в руки и трогала страницы. Надо же, какая старинная вещь…
Чтобы убить время, я взяла у Теган азбуку – ту самую, точно такую, как у ее мамы, – и принялась учить Ловчего чтению. Весьма способный, он через несколько дней уже знал наизусть алфавит, а потом быстро выучился читать. Засыпая, я то и дело слышала, как он бормочет:
– А – аист…
