вне лекций? Больше всего смотрю в потолок и думаю, как бы я стал жить, если бы выиграл 1 000 000. Антисемит пишется через е, а не симит, как Вы изволили написать об Иваске.
Пишите, пожалуйста. Вы моя моральная поддержка, опора и связь с мировой душой.
Ваш Г. А.
19
104, Ladybarn Road Manchester 14
29/IV-55
Дорогой Владимир Сергеевич
Как обычно, письма наши «расходятся». Почему-то мне кажется, что разойдется и это с Вашим, если только Вы собираетесь мне написать.
Получил сегодня письмо от Иваска, но не отвечу сразу, т. к. еще не все прочел в «Опытах», а он просит именно о них ответа. Он, между прочим, сообщает, что на собрании у Мар<ии> Сам<ойловны> все хором журнал бранили[153]. Это жаль в том смысле, что может подействовать на издательницу. Журнал вовсе не плох, но «жидковат» (внутренне) и удивительно похож на редактора. Я поклонник и сторонник «задумчивости», «декадентства» и всего такого, но это должно быть не от недостатка жизни, а как преодоление ее грубости. В «Опытах» все еще «до», а не «после». Но это относится к общему тону, в общем все-таки благородному и достойному. Ваша статья[154] очень хорошая в отдельных замечаниях, и очень хорошо написана, но почему Вы не сопоставили Н<абокова> и П<оплавского>, как обещает заглавие? В частности, все о П<оплавском>, по-моему, интереснее и вернее, чем о Н<абокове> и этом его несчастном «Приг<лашении> на казнь» с лубочно-обывательским его замыслом, достойным Газданова или Одоевцевой. Простите за непрошенную критику, а кстати, спасибо за цитату из меня[155], кот<орую> я забыл и которая мне очень понравилась (откуда она?). Слышал, что Ваша книга принята, и очень за Вас рад, во всех смыслах. Я получил уже корректуру своей, должна выйти осенью. Мог бы я написать книгу много лучшую, если бы издательство пожелало взять то именно, что я пожелал бы ему дать. Но оно просило книгу об эм<игрантской> лит<ературе> — и этим я был связан. Письма Галя очень трогательные[156], а Марков мне не нравится, хотя Иваск писал о нем заранее с волнением и трепетом[157]. Трещотка какая-то, с отдельн<ыми> хорошими кусками. В Париже я провел время с обычными развлечениями и суетой. Парижа почти нет. Видел раза два Кодрянских, и Вас вспоминали «с теплыми чувствами», как пишет Бахрах.
Ну, до свидания. Вы не согласны со мной о Наполеоне и Толстом. У меня есть разн<ые> соображения об этом. Если бы Вы написали возражения, я бы ответил Вам контр-возражениями, и это могло бы войти в «Опыты», как нечто подходящее. Им надо крови и мускулов. Даже Ал<ександра> Львовна кое в чем оживила их бледную немочь[158]. Это — entre nous, Иваск — мимоза, об этом всем я напишу ему иначе, чтобы поддержать его редакторский пыл.
Очень жалею, что Ваши планы о поездке в Европу отложены. Здесь, т. е. в Париже, я видел Сазонову[159], кот<орая> в Нью-Йорке улучшилась. Что произошло с собранием о Достоевском — и обедами Керенского и Извольской?[160] Глаза мои лучше, но весь я стал разваливаться, что по возрасту и естественно.
Ваш Г. А.
20
4, avenue Emilia с/о M-me Lesell Nice
8/VIII-55
Дорогой Владимир Сергеевич
Вчера Алданов дал мне книжку «Нов<ого> журнала» с Вашей статьей[161]. Хотя я не уверен, что за отзывы надо благодарить — т. к. в сущности это — т. е. отзыв — выражение мнения, а не любезности, по крайней мере «в принципе» — но une fois n’est pas coutume[162], и я очень Вас благодарю за все, что Вы по моему адресу сказали. Спасибо. По-моему, сильно преувеличено, но слаб человек — и я читал все с удовольствием. И вообще статья полна доброжелательства, ко всем. Я особенно оценил про Рейзини[163]. Это Вам зачтется, если не на этом свете, то на том. Но надеюсь, еще на этом.
Что же до того, с чем Вы «не согласны», о М-ме Grenier, т. е. о «сострадании»[164], — о котором я писал, что «не в нем дело» — то, конечно, Вы правы. Дело и в нем (но не только в нем). Ведь оставаясь в области сострадания, она могла эту старуху обеспечить, вылечить и т. д. — а не обязательно целовать. Все-таки сострадание роль сыграло, и это очень верно. А если я о нем сказал не то, что следовало, то потому, что, будучи лично бревном, как-то неловко о сострадании писать. Я это очень чувствую, как и чувствую, что я бревно, притом непоправимо. Я боюсь «слюней» в литературе, у Вас это все вышло иначе, именно потому, что вышло естественно, без опасений и всяких словечек.
Как Вам живется? Что Ваша книга — принята или нет? Напишите. Мне это очень интересно.
Я в Ницце до 10 сентября, если ничего не случится непредвиденного. Насчет «Опытов»: сейчас я ничего писать не могу, по разным причинам. И вообще, мне хотелось бы, чтобы один № вышел без меня, тоже по разным причинам. Об этом я Иваску напишу. Сейчас я в маразме и у меня совершенно пустая голова.
До свидания, cher ami. Крепко жму руку. Еще раз спасибо.
Ваш Г. Адамович
21
104, Ladybarn Road Manchester 14
9/Х-55
Дорогой Владимир Сергеевич
Простите, что отвечаю с опозданием. Были причины, разного рода.
Спасибо большое за отзыв о моей книге. Я искренне, по-настоящему рад был всему, что Вы о ней мне написали, ибо сам во многом сомневался. Но думаю, что Вы по доброте сердечной о ее недостатках промолчали, а не то что их не заметили. Что же касается Ваших упреков по поводу моих похвал известному Вам почтеннейшему писателю[165], то, как Вы и предположили, я на них разозлился. Что он Вам дался, в самом деле?! Не так я его и расхвалил, а просто написал, что у него есть достоинства. Последние же рассуждения в главе о нем[166], это самый цимес, и за них я принимаю ответственность полную. Если Вы с ними не согласны, то тут мы с Вами
