Замедля свой восход…») (1836–1837). У Баратынского: «Глас, пошлый глас, вещатель общих дум…» В.Я. Брюсов в биографической справке о Баратынском писал: «Поэт, конечно, сознавал величие Пушкина, в письме к нему лично льстиво предлагал ему “возвести русскую поэзию на ту степень между поэзиями всех народов, на которую Петр Великий возвел Россию между державами”, но никогда не упускал случая отметить то, что почитал у Пушкина слабым и несовершенным (см., например, отзывы Баратынского о “Евгении Онегине” и пушкинских сказках в письмах к Киреевскому). Позднейшая критика прямо обвиняла Б<аратынского> в зависти к Пушкину и высказывала предположение, что Сальери Пушкина списан с Баратынского. Есть основание думать, что в стихотворении “Осень” Баратынский имел в виду Пушкина, когда говорил о “буйственно несущемся урагане”, которому все в природе откликается, сравнивая с ним “глас, пошлый глас, вещатель общих дум”, и в противоположность этому “вещателю общих дум” указывал, что “не найдет отзыва тот глагол, что страстное земное перешел”. Известие о смерти Пушкина застало Баратынского в Москве именно в те дни, когда он работал над “Осенью”. Поэт бросил стихотворение, и оно осталось недовершенным» (Новый энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона. СПб, 1911. Т. 5. Стб. 173–180).
100
Возможно, вырезка представляла собой появившуюся неделей раньше статью Аронсона, в которой тот благожелательно отзывался о стихах Адамовича в антологии «На Западе» (Аронсон Г. Русская поэзия за рубежом // Новое русское слово. 1954. 7 февраля. № 15261. С. 8).
101
По нашим временам (фр.).
102
Варшавский В. Отрывок // Опыты. 1954. № 3. С. 52–69.
103
В том же номере были опубликованы три первых главы набоковской автобиографии: Набоков В. Воспоминания // Там же. С. 7–9.
104
Большая часть «Отрывка», рассказывающего о первом посещении Варшавским Нью-Йорка, была посвящена встрече с Н.Г. Рейзини, выведенным под именем Рагдаева: «Владимир Рагдаев принадлежал в Париже к кучке последних русских мальчиков, собиравшихся по ночам в монпарнасских кафе для споров о Боге и справедливости, как по Достоевскому и полагается русским мальчикам. Эмигрантский воздух оказался для них особенно губителен. Никого не удивляло, когда кто-нибудь из них умирал от чахотки или кончал самоубийством. <…> Но то, что один из нас стал миллионером, возбуждало любопытство, как нарушение некоей закономерности. <…> Он ужасно потолстел. Туловище стало тучное и тяжелое, а таз раздался, как у рожавшей женщины» (Варшавский В. Отрывок // Там же. С. 56–69).
105
В мае 1954 г. Р.Н. Гринберг с женой приезжал в Англию и 14 мая отправил Адамовичу коротенькое послание, уславливаясь о встрече: «Напишите мне в отель Кингслей в Лондон Ваш № телефона. По приезде хочу Вас вызвать и сговориться о свидании. 21-го мы, вероятно, будем заняты (я по делу), а в субботу или в воскресенье мы для Вас» («Поговорить с Вами долго и длинно и даже посплетничать…»: Переписка Г.В. Адамовича с Р.Н. Гринбергом (1953–1967) // «Если чудо вообще возможно за границей…»: Эпоха 1950-х гг. в переписке русских литераторов-эмигрантов. С. 388). После этого их переписка затихла, возобновившись лишь в 1959 г., когда Гринберг задумал альманах «Воздушные пути».
106
«Опыты» не прекратились, но Гринберг ушел из журнала, и следующие номера выходили уже под редакцией Ю.П. Иваска.
107
В первые годы пребывания в Нью-Йорке В.С. Варшавский сменил ряд работ, в частности был курьером в ООН.
108
Варшавский расспрашивал Адамовича о его публикациях, по-видимому, для соответствующей главы «Незамеченного поколения».
109
Адамович Г. Несостоявшаяся прогулка // Современные записки. 1935. № 59. С. 288–296. В переработанном виде статья вошла в книгу «Одиночество и свобода» под названием «Сомнения и надежды».
110
