кротов.
У Раусби была слава знаменитого крысолова. Хозяин повсюду выставлял Вуфа таким умником, что тот заважничал и в конце концов стал отвратительным воображалой. Из-за него огород и был весьма опасным местом.
Решив пойти на риск, Эль-Эхрейра и Рэбскеттл отправились через поля в деревню. В огороде они увидели человека, который, держа в зубах горящую палочку, срезал ряд за рядом мерзлую капусту. Раусби Вуф умильно вилял у его ног хвостом и иногда смешно подпрыгивал. Нагрузив кочанами какую-то штуку с колесиками, человек увез их в дом.
«Как ты думаешь: зачем он это делает?» — спросил Рэбскеттл. «Он хочет, чтобы ночью из них вышел мороз», — сказал Эль-Эхрейра. «Ах, когда мороз из них выйдет, они станут еще лучше на вкус! — вздохнул Рэбскеттл. — Хотел бы я попробовать их тепленькими!»
Внезапно Раусби Вуф учуял кроликов и с тявканьем бросился на них. Они едва унесли ноги.
«Гр-р-рязные мелкие твар-р-р-ри! — рычал Раусби Вуф. — Как-как-как вы посмели сунуть сюда свои ры-ры-рыла? Вон! В-в-в-вон! Вау!» — «Подлый негодяй! — воскликнул Эль-Эхрейра. — Не знаю, как это у нас получится, но — клянусь Фрисом и Инле! — не успеет сойти этот снег, как мы съедим всю их капусту и вдобавок выставим этого Раусби дураком!» — «Не слишком ли сильно сказано, хозяин! — заметил Рэбскеттл. — Мне будет больно, если ты променяешь свою голову на капустный кочан!»
Внезапно мимо них прокатил хрудудиль, у которого сзади раскрылся багажник. Из него вывалился пакет, обернутый бумагой (похожие на этот пакеты люди часто оставляют на полях). Надеясь, что в пакете что-нибудь съестное, Рэбскеттл понюхал его, но в пакете было только какое-то мясо!
«Какая пакость!» — уныло заметил Рэбскеттл, обнюхав мясо. Однако Эль-Эхрейра зачем-то утащил мешок с говядиной в канаву и заставил Рэбскеттла зарыть его в землю.
По пути домой они набрели на старую покрышку для колес хрудудиля, выброшенную за ненадобностью в канаву. Покрышки напоминают огромные грибы: они такие гладкие и твердые, упругие и как будто чем-то набиты. Они отвратительно пахнут, и есть их нельзя.
«Отгрызем от этой штуки кусочек. Он мне вскоре понадобится!» — сказал Эль-Эхрейра.
У Рэбскеттла мелькнула мысль, не свихнулся ли его хозяин, но он промолчал. Вещь эта была довольно ветхой, и вскоре им удалось отгрызть от нее кусок величиной с кроличью голову. Кусок этот был отвратителен на вкус, но Эль-Эхрейра упорно тащил его, пока наконец не доволок до колонии. Весь вечер он провел, отгрызая от куска маленькие кусочки. После ни-Фриса он разбудил Рэбскеттла и показал ему оставшийся кусок.
«Скажи: на что это похоже с виду?» — спросил он. «Это сильно напоминает черный собачий нос, только сухой!» — ответил Рэбскеттл.
Эль-Эхрейра, казалось, остался доволен этим ответом и вскоре отправился на боковую. После фу- Инле, когда кроликам самое время залечь в теплые ходы, Эль-Эхрейра вылез из норы и велел Рэбскеттлу следовать за собой. Сам он тащил в зубах выгрызенный из покрышки черный нос и совал этот нос во всякую пакость, которая встречалась на пути. Он отыскал кучу…
— Пропусти это, — вмешался Орех.
— В конце концов от Эль-Эхрейры начал идти такой аромат, что Рэбскеттл стал держаться от него в сторонке, — продолжал Одуванчик. — Но Эль-Эхрейра старался не дышать, и ему удалось пронести этот нос до канавы, в которой была зарыта говядина. Здесь он велел Рэбскеттлу вырыть запрятанное мясо.
Бумага с мяса свалилась, но куски говядины держались вместе, стянутые какой-то плетью, вроде ветки дикой тыквы. Эль-Эхрейра велел бедняге Рэбскеттлу волочить говядину до самого коттеджа. Это было нелегкое дело, и Рэбскеттл с радостью бросил свою ношу, едва они дошли до огорода. Здесь кролики сразу заметили, что человека не было дома.
Эль-Эхрейра и Рэбскеттл заглянули сквозь щель в заборе в огород. Раусби Вуф, дрожа от холода, сидел на дорожке так близко от них, что можно было видеть, как горят его глаза. Дверь на кухню была на запоре, а в стенке была видна дыра над водостоком. Эль-Эхрейра тихо прошептал: «Раусби Вуф! Раусби Вуф!»
Раусби встал и, ощетинившись, осмотрелся.
«Кто там?» — пролаял он.
«О Раусби Вуф! — продолжал Эль-Эхрейра, прижавшись к забору. — Ты — счастливейший из псов!» — «Чего? Кто это? Смотри у меня!» — зарычал Раусби Вуф. «Внимай мне, великий крысолов! Я — фея Вау- Вау! Меня послала к тебе властительница царства собак-привидений — королева Дуропес! Далеко от сих мест стоит ее волшебный чертог. Ах, Раусби Вуф, если бы ты хоть одним глазком мог повидать наше богатое государство, ты узнал бы воистину чудеса! У нас повсюду лежат кучи отличной падали первого сорта. А навозу у нас, Раусби, навозу! О, с каким восторгом ты носился бы там, обнюхивая окрестности! Королева Дуропес чтит в твоем лице лучшего крысолова мира! — продолжал Эль-Эхрейра. — Я вижу, ты в смущении! Подойди поближе, Раусби Вуф!»
Раусби подошел к забору, а Эль-Эхрейра, просунув в щель свой черный резиновый нос, стал поводить им из стороны в сторону. Раусби принюхался.
«Благородный крысолов! — совсем тихо прошептал Эль-Эхрейра. — Это я, фея Вау-Вау!»
Запах, идущий от Эль-Эхрейры, произвел наконец на Раусби должное впечатление. Он принялся бегать по двору кругами.
«Ах, фея Bay-Bay! — пролаял Раусби Вуф, исходя слюной. — Ах, какой от вас аристократический запах! Я не ошибся, это и в самом деле аромат дохлой кошки? А какой нежный оттенок придает ему запах тухлого верблюда! О эта роскошь и благодать знойного Востока!»
— А что за штука этот верблюд? — спросил Лохмач.
— Не знаю, но рассказчик, от которого я слышал эту историю, говорил именно так! — заметил Одуванчик. — «О благородный пес! — продолжал Эль-Эхрейра. — Будь же достоин милости королевы! Я принес тебе доказательство ее расположения, но ты также должен подвергнуться испытанию! На дальнем конце огорода лежит груда говядины, настоящей говядины, Раусби Вуф! Мы, собаки-призраки, приносим вполне земные дары благородным животным вроде тебя! Ступай — отыщи и вкуси наш дар! Я постерегу вместо тебя твой огород!»
Холод залезал Раусби в самый желудок, и он ужасно хотел мяса, но хозяин велел ему стеречь огород, и он колебался.
«Ах, так! — сказал Эль-Эхрейра. — Что ж! Я удаляюсь! В соседней деревне живет еще один пес!» — «Не уходи, фея Вау-Вау! Я верю тебе! Я бегу!» — пролаял Раусби и огромными скачками ускакал прочь.
«Ну что, хозяин? Пошли за капустой? — спросил Рэбскеттл. — Надо не зевать!» — «Что ты, Рэбскеттл! Разве возможен тут обман! Стыдись! Мы охраняем чужой дом!»
Они долго ждали. Наконец Раусби Вуф вернулся, облизывая пасть и ухмыляясь. Он подошел к забору и обнюхай его.
«Огород цел и невредим! — объявил Эль-Эхрейра. — Я доложу королеве, что ты оказался достойным ее милости. Завтра она отправляется на Волчий Фестиваль и проездом будет здесь!» — «О фея Вау-Вау! — завыл Раусби Вуф. — Я р-р-рад! С каким восторгом я буду перед королевой пресмыкаться! Как униженно буду валяться по земле! Как верноподданно буду заискивать!» — «Наберись терпения до завтра!» — сказал Эль-Эхрейра.
Кролики спрятали нос возле огорода, и им пришлось повозиться, чтобы на другой день снова подготовить его для Раусби Вуфа. Убедившись, что хозяин ушел, они осторожно подошли к забору. Раусби Вуф топтался взад и вперед возле двери в кухню, а клубы пара вылетали у него из пасти. Едва Эль-Эхрейра раскрыл рот, как Раусби Вуф улегся на землю и заскулил от верноподданнического восторга.
«Ее величество летит сюда на крыльях ночи, Раусби Вуф! — сказал Эль-Эхрейра, высунув свой резиновый нос. — Знаешь ли ты перекресток на деревенской улице?» — «Да, да! — завыл Раусби Вуф. — О, разрешите мне показать, как я умею подхалимничать, дорогая фея Вау-Вау!» — «Жди королеву на перекрестке!» — сказал Эль-Эхрейра. «Ур-р-ра! — вскричал Раусби Вуф. — Я распластаюсь ниц, как червяк! Я буду скулить, как нищий, кривляться, как королевский шут, как… дурак» — «Это точно!» — вслед ему заметил Эль-Эхрейра.
Как только Раусби Вуф убежал, Эль-Эхрейра зубами вытащил тряпку из дыры под водостоком, и
