нечто неописуемое — настоящий хаос. Потом все успокоилось, и снова возникла горизонтальная линия.
— Я вывел чувствительность на максимум, — пробормотал Бенастра.
Теперь гребни волн стали значительно выше и заметнее.
— Что это значит? — спросила Дорс. — Объясните мне, прошу вас.
— Ну, мисс Венабили, раз вы говорите, что в это время там были люди, стало быть, это зарегистрированы их шаги, вызвавшие изменение давления на поверхность. Честно говоря, не знаю, интерпретировал ли бы я эту картину так, если бы не знал, что в это время там кто-то ходил. Обычно мы такие колебания называем малыми вибрациями и никогда не связываем их с чем-либо опасным.
— А можете определить, сколько там было людей?
— На глаз? Нет. Здесь перед нами результат их общего воздействия.
— На глаз нельзя? А нельзя ли проанализировать эту информацию с помощью компьютера? Разложить на компоненты?
— Сомневаюсь. Воздействие минимально, да и посторонних шумов полно. Результаты могут получиться далекими от достоверности.
— Ну, хорошо. Промотайте… не знаю, как лучше сказать… словом, можете вы добраться до того момента, когда шаги прекратились. Можно сделать быструю перемотку?
— Если я сделаю, как вы говорите, быструю перемотку, получится просто прямая линия, а по обе стороны от нее — дымка, туман. Лучше двигаться вперед пятнадцатиминутными интервалами, просматривать ленту и мотать дальше.
— Отлично, Давайте!
Дорс и Бенастра внимательно смотрели на экран. Наконец Бенастра изрек:
— Вот. Видите? Все, вот здесь все закончилось. По экрану снова ползла горизонтальная линия, лишь изредка слегка подрагивая.
— И когда это произошло?
— Два часа назад. Или чуть раньше.
— Хорошо. И больше там никого не осталось?
Бенастра начал нервничать.
— Как я могу сказать? Я думаю, самый тончайший анализ не позволил бы дать ответа на такой вопрос.
Дорс упрямо поджала губы.
— Скажите, у вас установлен датчик, или как там это называется, около базы метеорологов? Вы сейчас с него информацию считывали?
— Да. Оттуда, где стоят их приборы и где они работали. Хотите, — спросил он раздраженно, — чтобы я проверил данные с других датчиков неподалеку от этого места? С каждого по отдельности?
— Нет. Давайте посмотрим, может быть, этот датчик нам еще что-то скажет. Двигайтесь вперед, как и раньше, с пятнадцатиминутными интервалами. Не исключено, что один человек там остался, а потом вернулся к базе.
Бенастра покачал головой и пробурчал под нос какое-то ругательство.
Экран снова ожил. Вскоре Дорс резко спросила, тыча пальцем в линию:
— А это что такое?
— Не знаю. Шум какой-то.
— Нет, не шум. Смотрите, тут явная закономерность. Может, это шаги одного человека?
— Почему бы и нет? Может быть. Очень может быть. Но может быть, и нет, Возможно всякое.
— И все-таки, очень похоже на шаги. По скорости, ну, смотрите же!
Прошло немного времени, и Дорс попросила:
— А ну-ка, еще немножко вперед.
Бенастра выполнил ее просьбу.
— Вам не кажется, что колебания возросли?
— Может быть. Можно замерить.
— Не надо. И так видно. Шаги приближаются к датчику. Давайте-ка еще немножко вперед. Посмотрим, когда они прекратятся.
Через некоторое время Бенастра сообщил:
— Прекратились. Двадцать-двадцать пять минут назад. Шаги там, или что другое, не знаю, — добавил он.
— Шаги. Конечно, шаги, — убежденно мотнула головой Дорс. — Там, наверху, — человек. И пока мы с вами тут ерундой занимаемся, он замерзает. Так что давайте не будем препираться. Позвоните-ка на факультет метеорологии и добудьте мне Дженнара Леггена. И скажите ему, что речь идет о спасении жизни человека. Так и скажите!
У Бенастры задрожали губы, но он уже давно понял, что сопротивляться и спорить с этой упрямой дамочкой совершенно бесполезно.
Примерно через три минуты на панели голоприемника возникло изображение Леггена. Он явно выскочил из-за обеденного стола. За воротником красовалась салфетка, которую он, очевидно, не успел приложить к перепачканным едой губам.
На его вытянутой физиономии было написано искреннее возмущение.
— Какой жизни? Что это значит? Кто вы такой, черт подери?
Тут его взгляд упал на Дорс — она подошла поближе к Бенастре, чтобы ее изображение тоже было видно на экране голоприемника Леггена.
— А-а-а! Это снова вы! — рявкнул Легген. — Нет, от вас положительно можно с ума сойти.
— Не стоит. Я только что проконсультировалась с Родженом Бенастрой, нашим главным сейсмологом. Так вот. После того как вы со своей группой ушли с поверхности, сейсмограф зарегистрировал шаги человека, которого вы там оставили. Это мой подопечный, Гэри Селдон, который поднялся наверх под вашу ответственность и который теперь наверняка обморозился, а может быть, и умер. Я требую, чтобы вы немедленно отправились со мной наверх и прихватили необходимое оборудование. Если вы немедленно не сделаете этого, я свяжусь со службой безопасности Университета, а понадобится — с самим Президентом. Как бы то ни было, я все равно поднимусь наверх, и если с Гэри что-нибудь случится из-за того, что вы промедлите хотя бы минуту, я добьюсь того, чтобы вас судили за небрежность, некомпетентность, равнодушие — я уж сформулирую, будьте уверены. Тогда можете попрощаться со своей карьерой. А если он умер, вы ответите перед судом за неумышленное убийство, А может, и за умышленное — я вас предупредила о том, что он может погибнуть.
Дженнар в ярости перевел взгляд на Бенастру.
— Вы действительно обнаружили…
Дорс не дала ему закончить вопрос.
— Он все сказал мне, а я — вам. Я не намерена больше ничего слушать. Вы идете или нет? Немедленно!
— Значит, вам и в голову не приходит, что вы можете ошибаться? — поджав губы, спросил Легген. — А знаете, как это называется? Ложная тревога. Тоже вещь опасная.
— Не опаснее убийства, — упрямо мотнула головой Дорс. — Я не боюсь ответить за ложную тревогу. А вы — за убийство — не боитесь?
Дженнар покраснел.
— Хорошо, леди, я пойду, но если ваш студентишка окажется уже три часа как дома, в теплой постельке, смотрите тогда…
Все трое молча вошли в кабину. Легген так и не доел свой обед и оставил жену за столиком в полном недоумении. Бенастра же к своему обеду так и не притронулся — а ведь его кто-то ждал, может быть, прекрасная дама. Дорс тоже не успела поесть, но вид у нее был еще более несчастный, чем у мужчин. Под мышкой она держала одеяло с подогревом и два фонаря.
Наконец кабина добралась до поверхности, Легген, скрипя зубами от злости, набрал шифр. Дверь отъехала в сторону. Порыв ледяного ветра пронесся мимо, Бенастра вполголоса ругнулся. Вся компания
