– Никогда не говори об этом!
– Но ведь это правда? – настаивала Одиль. – Я уверена. Не надо соглашаться или отрицать. Мне все сказало твое лицо, – она изумленно покачала головой. – Джон-Джон совсем не похож на Эдди. Не могу понять, как я раньше не догадалась.
– Если ты скажешь об этом кому-нибудь, я никогда не буду с тобой разговаривать, – предупредила Рафаэлла.
Голубые глаза Одиль стали серьезными. Она взяла подругу за руку.
– Мы ведь почти родные сестры, – искренне сказала она. – Ты можешь рассказывать мне все, и я обещаю навсегда сохранить твой секрет.
Какое счастье, что можно наконец-то открыться Одиль. После стольких лет молчания Рафаэлла выложила все. О ночи, проведенной с Крисом Фениксом в лимузине, об избиениях и лжи Эдди, о том, как она обнаружила, что он гомосексуалист. Она даже рассказала Одиль, что Луиз женат.
Одиль молча слушала, а когда Рафаэлла закончила, обняла подругу.
– Следовало довериться мне раньше, – констатировала она. – Может, я ничем бы и не помогла, но мы бы избили этого ублюдка, Эдди.
– Это не его вина. Я заставила его жениться на себе.
– Прислушайся к себе. Ты все время оправдываешь людей. Пора научиться быть жестокой.
– Это приказ?
– Можешь считать, что так. И пожалуйста, не очень увлекайся Луизом, этим субъектом.
– Он не субъект, Одиль, – поправила Рафаэлла. – Это добрый и заботливый мужчина, которого я очень люблю.
Одиль цинично подняла брови:
– Не забывай, я видела его фотографию на обложке альбома. Он хорош собой, сексуален и женат. Будь осторожна, я не хочу, чтобы ты опять попала в какую-нибудь историю.
Рафаэлла рассмеялась:
– Тебе нужно познакомиться с ним.
– Я собираюсь это сделать и дам указание Руперту. Этим летом мы не поедем на юг Франции. Мы возвращаемся в Рио. Не могу дождаться, так хочу увидеть тебя на концерте!
Рафаэлле хватило двух недель, проведенных с семьей. Все они прекрасные, но надоедливые. Мать относилась к ней, как к подростку, а Руперт сводил с ума своими подколками.
Она привыкла к независимости, а кроме того, страшно скучала по Луизу. Проведя две недели у бабушки, Джон-Джон хотел вернуться к друзьям. Прощание в аэропорту было ужасным. Но когда они с Джон-Джоном очутились в самолете, стало значительно легче.
– Вами интересуется Маркус Ситроэн, – взволнованно сказал Тинто, бегая по своему кабинету.
– Кто? – холодно спросила Рафаэлла, хотя прекрасно знала Маркуса Ситроэна. Разве она когда-нибудь сможет забыть его?
Маркус Ситроэн – владелец компании «Блю кадиллак рекордз» в Америке, – сказал Тинто, подпрыгивая от радости. Это лучшая компания грамзаписи.
– Я думала, речь идет о производстве автомобилей, – без интереса ответила Рафаэлла.
Луиз вопросительно посмотрел на нее.
– Он приедет на карнавал. Он делает это каждый год, – продолжил Тинто.
– Хорошо, – пробормотала она.
– Он хочет встретиться.
– Мы с ним повидаемся, – решил Луиз. – Пора подумать об американском рынке.
Тинто прочистил горло и неловко заерзал:
– Не знаю, как сказать это, но лучше выложить правду. Он хочет встретиться только с Рафаэллой. «Блю кадилак» не интересует дуэт.
– Тогда это все решает, – заявила Рафаэлла. – Пусть ищет кого-нибудь другого.
– Рафаэлла… – начал Тинто.
– Это все, – сказала она и по-королевски махнула головой. Тинто обратился за поддержкой к Луизу, но тот только передернул плечами.
– На сегодня все? – быстро спросила она. – А то мы собирались искупаться. Может, возьмешь выходной и поедешь с нами, Тинто?
Розочарованный менеджер покачал головой.
Держась за руки, они ушли из кабинета и направились к красной спортивной машине Луиза, которую Рафаэлла подарила ему на двадцатишестилетие.
Прохожие пялились на них, эта пара была знаменита. Для простых людей они олицетворяли юность, красоту и успех.
Какая-то секретарша скромно попросила у Луиза автограф, она протянула журнал с его фотографией.
Луиз улыбнулся и спросил ее имя.
Рафаэлла заметила, что девушка покраснела и смотрит на Луиза как на короля.
– Этой даме нужно твое тело, – игриво пробормотала она, когда они отошли.
– Но оно занято, любимая.
– Я-то это знаю!
В общем, они не поехали купаться. Вернулись домой и весь день занимались любовью. Джон-Джон уехал на выходные, так что в ночь с пятницы на субботу им никто не мешал, Рафаэлла проснулась рано, решила удивить Луиза и приготовить завтрак. Готовить она не умела, но могла сделать яичницу с помидорами и беконом.
В огромной майке, с заплетенными в косу волосами, тихо напевая, она принялась за работу на кухне.
Луиз всегда спал голый. Так он и вошел, тело было мускулистым и загорелым, а волосы растрепались.
– Я люблю тебя, – сказала она.
Он обнял ее сзади, и руки оказались под майкой.
Яичница была забыта. Зачем еда, если они любят друг друга?
Бобби Манделла, 1986
– Мистер Манделла?
Голос звучал как бы издалека.
– Мистер Манделла, вы меня слышите?
Что за глупый вопрос. Бобби мог только слушать. Он лежал в больничной кровати, забинтованный с головы до ног, как цыпленок, которого вот-вот должны поджарить. Повязка прикрывала даже глаза. Ему больше не кололи морфий, и Бобби чувствовал постоянную боль.
– Мистер Манделла, – серьезно спросил врач. – Вы видите меня?
– Увижу, когда вы снимите эти проклятые бинты, – пробормотал он.
– Мы их сняли, – сказал врач. – Вы видите меня? Или нет? Видите… Видите… Видите…
Бобби сел в кровати, он был весь в поту. Опять тот же кошмар. Господи, каждую ночь он переживает ужас, как и год назад.
«Я слеп, – безнадежно констатировал он. – Я ничего не вижу. И всем плевать».
Дрожащей рукой Бобби потянулся к стакану с виски, который постоянно стоял у кровати. С тумбочки слетела лампа и ударилась об пол.
– Черт! – закричал он в бессильной ярости.
В комнату вбежала девушка, нанятая неделю назад. Ее звали Сара, и у нее был приятный голос. Она лучше, чем все прежние. Он уже выгнал целую дюжину личных секретарей. Никто не задерживался надолго. Все сводили Бобби с ума. До Сары у него служил мужчина, который украл всю одежду и привозил ночью женщин. Бобби слышал, как они трахались. Сукин сын.
– С вами все в порядке, мистер Манделла? – взволнованно спросила Сара.
