— Так это же опять эпиграмма. И что вы привязались к эпиграммам? На обочине же творчества… Обочина вам больше нравится, да? Все вы такие…
Остальные спорщики уже замолкли и смотрели с интересом наш поединок.
— У великих не бывает обочины, — сказал я, — это все ваши дурацкие реестры, организация здравоохранения: главное, неглавное, основное, побочное. Впрочем, вы хотите
чего-то хрестоматийного, так извольте, но и здесь ваши реестры недействительны:
Румяной зарею
Покрылся восток.
В селе за рекою
Потух огонек.
Росой окропились
Цветы на полях,
Стада пробудились
На мягких лугах!
Эти стихи я впервые прочитал в своем учебнике для третьего класса. Хрестоматия… Но когда стал постарше, узнал, что это только начало стихотворения, которое, кстати, называется «Вишня». Далее по ходу повествования:
Пастушки младые
Спешат к пастухам.
— Ну и пусть себе спешат, — заметил мэтр, — с Богом!
— А вы послушайте, как описывает пастушку А. С. Пушкин:
Корсетом прикрыта
Вся прелесть грудей,
Под фартуком скрыта
Приманка людей…
— Плотно одета пастушка, — иронизирует мэтр.
— Всему свое время, — отзываюсь я, — пастушка ведь на дерево залезла, чтобы вишен нарвать.
— Ну и что?
— И вот тогда-то:
Сучок преломленный
За юбку задел,
Пастух изумленный
Всю прелесть узрел!
……………………
Любовь загорелась
В двух юных сердцах.
Пастушка упала на землю, к ней ринулся пастушок, обнял ее и…
…Соком вишневым
Траву окропил.
Такая вот хрестоматия. Детям, разумеется, только два четверостишия и можно давать, дальше нельзя — они еще маленькие. А нам, взрослым, это можно. Вы говорите: «Мещане». Это не мы мещане, это вы — младенцы!
Тот же член мочу выводит
И детишек производит
В ту же дудку дует всяк –
И профессор и босяк!
Это Гейне. «Орлеанскую девственницу» писал Вольтер, а «Гаврилиаду» — Пушкин.
Казалось бы, теперь и палец некуда просунуть, но этот парень не зря рвался в лидеры. Он сказал:
— Вы нас ловко увели в другую сторону, завели черт знает куда. Не о великих мы говорим, а про Евтушенко. А он — бездарь, понимаете? Его стихи, как дешевые базарные клеенки, на которых лебеди нарисованы и пышнотелые красавицы. Вам это нравится, потому вы — мещане!
Спор разгорелся с новой силой, уже выходя порой за академические рамки.
— Запомните, — сказал я, — сравнение не есть доказательство. Вы можете сравнивать с клеенками, с корзинками, картинками, картонками и маленькими собачонками, и все это бездоказательно. Сравнение не есть доказательство. С этого начинается любой учебник формальной логики. Впрочем, до физики Краевича вы еще не дошли…
— А вы дошли?.. У вас доказательства?.. Они у вас в рукаве? Ха-ха-ха, — смеялся он саркастически.
— Я докажу, докажу, — сыпал я своему врагу пронзительно. — Ваши стихи, уважаемый поэт Ермилов, в книготорге, и никто даже об этом не знает. И стихи ваших коллег-сотоварищей — там застыли айсбергами.
— Ну и что, — сказал поэт Ермилов и побелел, — ну и что, — повторил он, и зрачки его расширились.
— А вот что, — продолжал я, уже перешагнув заветную черту, — вот что: завезите в книготорг стихи Евтушенко, и придется конную милицию вызывать, чтобы толпу сдержала. За его стихи будут кассу ломать. И я буду в этой толпе…
— Не нужно Вам в толпу, — произнес мэтр, сохраняя величие, — я Вам эту книжицу просто так дарю. Зачем мне этот бездарь в доме?
Я смешался:
— Почему просто так, зачем просто. Да за этот томик я вам целую связку книг…
— Просто так, просто так, — великодушничал мэтр, опять набирая силу.
— Когда же мы это сделаем? — жадно ухватился я.
— Сейчас, прямо сейчас, вот только жену провожу домой, а сам на вокзал — уезжаю, творческая командировка… Так что пошли вместе, и я вам вручу эту бездарь…
— А ты не распоряжайся чужими книгами, — сказала вдруг миниатюрная красавица. — Евтушенко мой, он мне нужен для работы.
И обращаясь к мужу:
— Ты наговорил здесь много ерунды. Талантлив ли Евтушенко? Да, талантлив. Тем хуже. Он развращает своим талантом нашу молодежь. Он — апологет супружеской измены. А пропагандировать супружескую измену нельзя.
Она говорила легко, как по писаному.
— Семья — ячейка общества… И общество не может и не будет равнодушно взирать… И мы в молодежной газете ведем борьбу с этим явлением. Проблема и без того серьезная… Вот для чего мне нужен Евтушенко, чтобы вести борьбу… Супружеская измена — дело не личное… общественная характеристика… Подрыв устоев…
— Вам нравится домострой? — обратился я к ней, уже раскручиваясь на новую спираль.
