ошибся.
В зале наконец появился Бустилон, и шустрая м-ль де Моль тут же подошла к нему и едва ли не силой повела танцевать. Спустя мгновение она уже старательно исполняла сложные па, потряхивая длинными рыжеватыми локонами и бросая на партнера завлекающие взгляды. Луиза де Тэшкен, вздыхая и ежеминутно оглядываясь на дорогого ее сердцу маркиза, примирилась с обществом барона де Бонди, одного из придворных из свиты короля, который честно пытался вернуть улыбку на ее печальное лицо. Луизетта де Шайне, не слишком сердясь на соперниц по борьбе за внимание Бустилона, принимала то комплименты своего верного кавалера и предполагаемого жениха Оринье, брата фрейлины Изабеллы Жюли де Оринье, то добродушные подшучивания самого принца Оливье, племянника короля. Юная шестнадцатилетняя Мари д’Алмейд тихо наблюдала за подругами и явно была этим удовлетворена. Всем нашлось развлечение на балу, всем, кроме виновницы торжества.
— А что же ваше высочество, вы не станете танцевать? — шепотом спросила принцессу Амьен де Берон. В ее голосе сквозило удовлетворение, что не она одна осталась в стороне от праздника. Амьен не пользовалась никаким вниманием присутствующих на балу мужчин, отчасти из-за невыигрышной внешности — бледно-рыжеватые, некрасивого оттенка волосы, разделенные безобразным пробором, крупный мясистый нос, искривленные недовольной гримасой губы, неопределенного цвета глаза, но, кроме того, ее характер отталкивал от нее и тех, кто не придавал большого значения внешней красоте. Она мнила себя неприступной красавицей, из тех, о которых мужчины грезят безмолвно и издалека. Притом еще была завистлива и остра на язык, что выражалось не в остроумии, а в ядовитых комментариях и нападках.
— Здесь так скучно, не так ли? — говорила она принцессе. — И очень душно. Жаль, нам нельзя уйти. Ее величество вам не позволит. Ах жаль, мы бы так мило посидели в покоях.
Принцесса мысленно послала проклятие в адрес первого министра, навязавшего ей во фрейлины свою нудную родственницу.
— Вы бы присоединились к танцующим, Амьен. Тогда вам не было бы так скучно.
— Ваше высочество, эти танцы слишком фривольны для меня.
Изабелла, приподняв одну бровь, посмотрела на неторопливо скользящую на расстоянии вытянутой руки друг от друга пару. Самое смелое движение партнерши приоткрывало ее атласные бальные туфли. Изабелла склонилась к уху матери.
— Матушка, нам пора сменить министров.
— Отчего?
— Раз этикет предписывает первый танец принцессы в паре с первым министром королевства, а Ги де Бонар слишком дряхл, чтобы танцевать. Остается сменить Бонара на кого-нибудь помоложе.
— Хм… Изабелла, пожалуй, вы правы, этикет к вам нынче несправедлив. Дайте-ка подумать… Милый Оливье! Племянник, позаботьтесь о сестре. Думаю, никто не станет возражать, если принцесса свой первый танец проведет с двоюродным братом и наследником короля Роланда.
Наконец, Изабелла смогла покинуть свое место и поучаствовать в общем веселье. Когда стихла музыка, принцесса напоследок нагнула к себе голову кузена и прошептала ему несколько слов на ухо.
— Что вы ему сказала? — спросила Амьен, как только Оливье, поклонившись, отошел от сестры.
— Ничего особенного. Небольшой совет.
— А все же? Ах, я догадываюсь, ваше высочество!
— Я просила его меньше уделять внимания красавице де Принн. Это все замечают. А ведь Анна еще в трауре за мужем.
— Она вовсе не красавица, эта напористая вдовушка. Фи, длинноносая.
— Анна не красавица? Да что вы, Амьен? Уж не нравится ли вам мой братец?
— Ну что вы, принцесса! Он же… — она осеклась.
— Он? — поощрила ее Изабелла. — Уж и принц не достоин вашего внимания, Амьен? — рассмеялась принцесса, поняв, что фрейлина попала в ловушку своего злого языка. — Или вы ревнуете, Амьен?
— Что вы, ваше высочество, у меня каменное сердце! — гордо объявила де Берон. Принцесса пожала плечами, едва удержавшись от желания спросить, отчего тогда фрейлина так упорно следует взглядом за Бустилоном, который, кое-как избавившись от де Моль, сказав по пути пару ласковых слов Тэшкен, занялся вдовой де Принн. Анна, молодая вдова богатого герцога, еще носила траур, но черный цвет только подчеркивал ее совершенную красоту. В герцогиню был влюблен несчастный барон де Бонди, некрасивый, но благородный и добросердечный молодой человек. Однако Анна однажды в присутствии Амьен нелестно отозвалась о его внешности, что было немедленно передано графиней всем, кому только возможно. Эти слова, брошенные, чтобы отвязаться от любопытной де Берон, не выносящей чужой любви, дошли и до Бонди. Его любовь не умерла, однако он никогда больше не пытался приблизиться к Анне, предпочитая тосковать о ней на почтительном расстоянии, особенно теперь, когда герцогиней увлекся Оливье, молодой привлекательный принц.
Антуан мучительно досадовал, что ему незнаком никто из придворных, и некому было представить его принцессе. Он держался на почтительном расстоянии, однако его внешность и манера держаться в одиночестве привлекла к нему внимание королевы. Она сама призвала его, и когда подошла принцесса, удача улыбнулась ему, так как теперь он имел полное основание представиться. Он еще был молод и неискушен женским вниманием, и для него остался незамеченным интерес в голубых глазах Изабеллы. Ему показалось, что она была с ним мила и любезна, но не более того. Это воодушевляло, давало простор для воображения, но оставляло в душе сомнения, раздувающие в пожар зародившуюся любовную искру. Принцесса охотно поддержала беседу, и он рассказал, что лишь три дня, как прибыл в столицу, что недавно потерял мать, и теперь совсем одинок, так как ни сестер, ни братьев у него нет, так что он, должно быть, останется в столице, благо земли его пока дают некоторый доход, достаточный, чтобы содержать одного единственного хозяина. Благородная простота обращения, столь отличная от привычной ей похвальбы придворных, произвела на принцессу впечатление. Она оказала ему честь и протанцевала с ним один танец. Праздничное настроение вернулось к ней, и юная Изабелла расцвела улыбкой. Амьен была разочарована, она рассчитывала, что на фоне скуки принцессы ее собственная скука не будет так заметна. Она стояла одна, словно больная заразной болезнью, и все ее избегали.
— Ваше высочество не устали? — спросила она заботливо, когда принцесса присела отдохнуть. Лакей тут же поднес бокалы, и принцесса охотно взяла у него вино. Амьен прикусила губу. Ей тоже хотелось бы, устав от танцев, наслаждаться тонким вкусом сицилийского вина, но без танцев и не было б удовольствия и от вина. — Ах, ваше высочество, — Амьен негромко хихикнула, прикрывшись веером, — ваш кавалер, он покраснел. Как мило! Только провинциала в наши дни могла смутить честь танцевать с принцессой.
Поскольку принцесса пропустила ее слова мимо ушей, Амьен добавила:
— Впрочем, у него столь бледная кожа, что немного румянца пошло ему на пользу, — она снова глянула на принцессу, ожидая, что та заговорит об Антуане, но та жестом подозвала м-ль де Тэшкен и продолжила беседу с ней. Как принцесса она имела право на небольшую погрешность в соблюдении правил хорошего тона.
Так все и началось. Именно этот теплый майский день положил начало длинной череде событий, коснувшихся не только королевского дома, но и каждого из их многочисленных подданных.
Рони-Шерье был доволен своим дебютом при дворе. Несколько дней он предавался приятным мечтаниям, как никак он развлек принцессу и не менее двадцати минут единолично удерживал ее внимание, и даже, как будто, добился ее расположения. Молодому человеку уже рисовались карьера царедворца, милости и богатство. Он не очень четко это себе представлял, и надо отдать ему должное, мечты о высокой должности шли не столько от стремления к власти, сколько от того, что она дала бы ему возможность едва ли не ежедневно видеть принцессу, говорить с ней, пусть даже просто выслушивать ее распоряжения и исполнять их так, чтобы она восхищенно покачав головой, говорила, что лучше еще никто и никогда не служил ей и ее семье. И день и ночь вспоминалась ему улыбающееся лицо Изабеллы, легкое случайное прикосновение ее маленькой прохладной ладони. Он влюбился. Еще не разобравшись как следует в своих чувствах, он чувствовал желание, страстное и неодолимое, видеть ее снова, под любым предлогом, как можно скорее.
Немного освоившись в столице, юноша открыл для себя, что в дневные часы придворные часто проводят в открытой галерее, куда имел доступ любой из горожан, имей он только приличный костюм или
