любили друг друга… или думали, что любили…
— В конечном итоге это одно и то же, — заметила Марина. — Не забивай себе голову проблемами мнимыми и привходящими; хватит на тебя и того, что есть.
— Хорошо, — кивнула Вероника. — Итак, мы крепились, но постепенно становилось ясным, что это не временные трудности… ведь это больно, Марина, когда рушатся мечты! Мне было легче; у меня были мои милые детки… мы гуляли с ними, ходили в кино… я наслаждалась их проделками, их новыми словечками — знаешь, какие они забавные в три, в четыре года! а что оставалось на долю Валика? Только хиреющая работа; только неуклонно падающая кривая выработки и так далее. Конечно, по вечерам мы были вместе, но… знаешь, есть базис и надстройка; так вот, наши вечера были надстройкой, в то время как базисные явления происходили днем. И Валик не выдержал… покатился по этой кривой, ведущей вниз…
Вероника всхлипнула. Марина промолчала.
— Постепенно у него развился комплекс неполноценности. У нас начались скандалы; Валик все чаще срывался на крик, рвал на груди рубашку, все чаще прятал глаза, когда я пыталась поговорить с ним откровенно, по-дружески; все чаще задерживался после работы, начал выпивать, а потом завел женщину… и не единственную… возможно, с ними он чувствовал себя уверенней и сильней… Послушай, — скривилась Вероника, — тебе, должно быть, скучно; я рассказываю такие неинтересные, банальные вещи…
— Я же не развлекаться с тобой пришла, — сказала Марина. — Продолжай; важно все, что ты считаешь таковым. Только, наверно, не пей больше.
— Как скажешь, — согласилась Вероника и вылила остаток джина из стакана в пепельницу. — В общем, из счастливой семьи мы стали просто семьей. Мы не были особенно несчастны (грех думать такое, когда дети хороши), но уже не были и счастливы… ну, стали как все. Были у нас более-менее светлые моменты — съездили как-то в Крым… но в общем все такое… надеюсь, что даже несмотря на недостаток у тебя соответствующего опыта ты понимаешь меня. Ты же понимаешь?
— Это неважно, — сказала Марина. — Вообще не рассчитывай на мое понимание, сочувствие и так далее; такие вещи скорее мешали бы здесь. Все, что я пытаюсь — это бесстрастно фиксировать в твоем рассказе моменты, существенные для последующих ремиссий. Продолжай.
— Как скажешь, — с тяжелым вздохом повторила Вероника. — Постараюсь держать себя в руках. Я описала как бы общий психологический фон, на котором произошло наше с Валиком разобщение. Постепенно все это как-то вошло в колею. Детки подросли; я научилась зарабатывать деньги; дела мужа тоже поправились, он нашел работу получше… да и женщины, кажется, прекратились…
— Что значит «кажется»? — спросила Марина. — Тебе сейчас так кажется или тогда казалось?
— Не знаю, — сказала Вероника. — По-моему, это не так уж существенно; главное то, что мы определили для себя некий новый жизненный стандарт. Мы мирно сосуществовали, постарались забыть о плохом…
— Но до конца не забыли, — подсказала Марина. — Правильно?
— Да. То есть, уже не стало так, как было вначале.
— Ты была удовлетворена этим?
— Нет.
— Ты пыталась обсудить это с ним?
— А почему ты не спрашиваешь, был ли
— Но я же не его психоаналитик, а твой, — удивилась Марина в свою очередь. — Что мне до него?
Она права, подумала Вероника; она просто делает свое дело… тем более, затеянное мной… И все- таки. Должен ли психоаналитик быть бездушной машиной? От нее иногда веет таким холодом… Как грустно!
Подошел бармен, недоуменно посмотрел на залитую джином пепельницу и забрал ее, а новую так и не принес.
— Ты не ответила, — сказала Марина. — Ты пыталась обсудить это с ним?
— Вряд ли, — покачала головой Вероника. — Я не верила, что мы можем дважды войти в одну реку… стена, разделяющая нас, только стала бы выше от таких бесед. К тому же я уже нашла другой способ восполнить недостаток удовлетворенности… ты догадываешься, какой.
—
— Конечно. Правда, мы еще не были сексуально близки… но ведь сексуальный момент не был у меня на переднем плане: мне нужно было в первую очередь взаимопонимание, душевное тепло… Она дала мне все это.
— Кстати, насчет секса, — сказала Марина. — Здесь у меня сразу несколько вопросов; ты могла бы, не отвлекаясь, отвечать быстро, точно и коротко?
— Постаралась бы.
— Во-первых. Были у тебя мужчины до замужества?
— Да, — сказала Вероника.
— Много?
— Один.
— Ага. Тогда следующий вопрос: не разочаровалась ли ты после свадьбы?
— Нет.
— Сравнивала ли ты в глубине души свою с Валентином сексуальную практику с тем, что у тебя было до него?
— Ты хочешь сказать, сравнивала ли я Валентина после свадьбы с тем, что было до? — уточнила Вероника.
— Да, ты правильно поняла мой вопрос.
Вероника задумалась.
— Так впрямую не сравнивала, — неуверенно сказала она, — но мы же в ту пору прогрессировали вместе… я хочу сказать, овладевали какой-то новой техникой, читали довольно много специальной литературы… Если сравнить, то конечно же, после свадьбы стало гораздо лучше. Хотя сама по себе свадьба, — добавила она, подумав, — здесь вроде бы не при чем.
— Не совсем поняла, — сказала Марина. — Более конкретный вопрос: ты кончала со своим мужем?
— Да… но, конечно, не так, как с…
— Следующий вопрос: сразу ли ты стала с ним кончать?
— Нет. После свадьбы научилась, довольно скоро.
— А с тем, до свадьбы?
Вероника озадаченно посмотрела на Марину.
— По-моему, это какое-то недоразумение, — сказала она. — С кем с «тем»? Валентин был первый и почти что единственный мужчина в моей жизни.
— А кто же был до свадьбы?
— Как кто? Валентин.
Марина нахмурилась.
— Я спросила тебя…
— Ты спросила, были ли мужчины до свадьбы… или до замужества, — поспешила подсказать Вероника, оправдывая себя, а в душе хихикая над этой нелепой ошибкой Марины и вместе с тем слегка побаиваясь, как бы эта ошибка теперь ей боком не вышла. — Да-с, именно так ты и спросила, притом велела отвечать быстро, точно и коротко. Но мы с Валентином начали встречаться задолго до свадьбы; я и ответила… неправильно, да?
— Это я виновата, — суховато сказала Марина, и Вероника порадовалась ее самокритичности. — О’кей, — продолжала Марина, — я поняла… кстати, ты заодно начала отвечать на мой еще не заданный вопрос о супружеских изменах. Ты упомянула выражение «почти что единственный»; поясни.
— Я изменила ему всего раз, и… — Вероника запнулась, подыскивая слова, — не намеренно, что ли…
— Изнасилование? — осведомилась Марина.
