Марина низко склонилась. Герцогиня посмотрела на нее и протянула к ней руку.
— Подойди ко мне, дитя мое.
Марина подошла, намереваясь поцеловать руку герцогини. Краем глаза она заметила, что с крепостной стены свесился папарацци и, расположившись подобно нетопырю вниз головой, готовился сфотографировать эту сцену.
Герцогиня протянула к Марине и вторую руку, слегка притянула ее к себе и с двух сторон коснулась ее лица.
— Ваше высочество, — сказала Марина, — у меня нет слов, чтобы описать свое восхищение вашим туалетом.
— Твой тоже неплох, — милостиво улыбнулась герцогиня. — Тебе нравится в Испании?
— О, ваше высочество…
Прием продолжался.
В тот момент, когда публика начинала рассаживаться по своим столам, калитка в стене отворилась. Марина бросила взгляд в ту сторону и увидела на пороге троих иностранцев, видимо туристов, забредших сюда ошибочно или, может, в поисках ночлега. Их было трое — по виду, семейная парочка с сыном- подростком, одетые простенько, по-дорожному. Конечно, они сразу поняли, что попали не туда, но красивое зрелище, видимо, было настолько притягательно, что они не находили в себе сил сразу же захлопнуть калитку. Марина заметила, что охрана не бросилась выпроваживать незваных гостей — если бы они зашли, их, может, даже посадили бы где-нибудь с краешку, как путников, как в старину, как в сказке…
Странно, подумала Марина. Она не могла найти внутри себя ничего к этим людям — они будто остались вовне ее души. Ведь я и сама совсем недавно была такая, подумалось ей; я должна бы сочувствовать им… но я не могу… Может быть, мне их презирать? Но я не могу и этого…
Она вздохнула. Она знала себя. Свою целеустремленность, работоспособность и так далее. Для нее никогда не было скучных дел. Отчего же так? Ведь все это, такое красивое, начинало ей понемножку надоедать.
Потому что я пробуксовываю, подумала она. Змей, я подвожу князя. Я занимаюсь бестолковщиной. Надо бы написать ему письмо.
Она опять глянула на калитку. Калитка была закрыта. Она еще раз вздохнула и прикоснулась к еде. Стол был неплох — паштет из утиной печенки, бульон-желе с икрой, индюк с апельсинами, баранина в апельсинах и омар в апельсиновом соусе, затем рябчик с капустой, морской черт в трюфелях и беконе, эскалопы из страуса в соусе из сморчков, и вина из Пенедеса, Риохи и Хереса вполне соответствующие; а на десерт предложили обожженные апельсины с корицей и медом — а еще особенно любимый Мариною ореховый флан.
Над молодою женщиной, ослепительно красивой, обнаженной, лежащей на надувном матрасе посреди ласковой голубой воды, завис небольшой вертолет и стал постепенно снижаться. Едва не достигнув водной поверхности, покрывшейся крупной рябью под воздушной струей, вертолет резко взял к дому и опустился на покрытую травой лужайку. Треск вертолета умолк. Дверца его распахнулась, и из нее вышли два одетых в черное человека.
— Мисс Сьёкье *ссон? — спросил тот из них, кто был выше ростом и стройней в талии.
— Подойдите к микрофону, господа, — ответила женщина, — мне отсюда не слышно.
— В таком случае извольте подплыть.
Сьёкье (а это была она), грациозно гребя руками, подплыла к краю бассейна, в то время как двое в черном тоже, со своей стороны, подошли к нему же и встали рядом с пластмассовыми белыми стульями, однако не сели на них.
— Мисс Сьёкье *ссон? — повторил человек.
— Вообще-то, — ответила Сьёкье с некоторым недоумением, — все здесь зовут меня Сандрой. А вы кто?
— Ну, раз вы Сандра, в таком случае мы мистеры Y и Z соответственно, — сказал человек.
— Добро пожаловать, мальчики, — сказала Сьёкье. — Не желаете ли со мной пошалить?
Мистер Y и мистер Z переглянулись.
— Мы не мальчики, — сказал мистер Z, — и шалить не желаем.
— В таком случае, — удивилась Сьёкье, — зачем же вы приземлили свой вертолет?
— Дело в том, мисс *ссон, что вы нарушаете закон, оскорбляя общественную нравственность, — объяснил мистер Z. — Я имею в виду ваше постоянное нахождение в обнаженном виде.
— Еще чего, — возмутилась Сьёкье. — Здесь частная территория, на которой я могу делать все что мне заблагорассудится. А вот за то, что вы опустились на мою лужайку без разрешения, я могу предъявить вам судебный иск.
Мистер Y и мистер Z опять переглянулись.
— Боюсь, Сандра, вы заблуждаетесь,— мягко сказал мистер Y. — Вашей частной территорией является только огороженный участок земной поверхности. Все же, что простирается над ним аж на 50 миль ввысь, — показал он рукой, — это территория Соединенных Штатов и, в частности, штата Нью- Мексико.
— Только на 50 миль? — опять удивилась Сьёкье. — А дальше?
— Дальше нейтральный космос. Как вы понимаете, любое пролетающее над вами лицо (хотя бы даже и в космосе, а уж тем более на одном из воздушных шаров, которые то и дело шныряют над штатом во всех направлениях) может обозревать вас вместе с вашею наготой. Мы специально прибыли к вам на летательном аппарате, чтобы продемонстрировать это с особенной наглядностью.
— Не так уж плохо я сложена, — сказала Сьёкье, поведя плечом, — чтобы кого-то оскорбить видом своего обнаженного тела.
Мистер Y и мистер Z переглянулись в третий раз.
— Вообще-то мы с вами согласны, — с подчеркнутой любезностью сказал мистер Y. — Видите ли, на самом деле речь идет вовсе не об общественной нравственности; если честно, нам до нее и дела нет. Речь идет о национальной безопасности, которую вы, Сандра, ставите под угрозу.
— Хрен редьки не слаще, — сказала Сьёкье. — Извольте объяснить ваше заявление, господа.
— Нет проблем, — отозвался мистер Z, — хотя даже немножко смешно, что вы, будучи женщиной, не понимаете. Любой пилот, обозревши вас в таком виде на соответствующем экране аппаратного комплекса, а то и невооруженным глазом (в зависимости от высоты), в силу обстоятельств непреодолимой силы не сможет перевести взгляд куда положено и, глядишь, нажмет не ту кнопку; а отсюда уже и до аварии недалеко.
— И очень даже просто, — подтвердил мистер Y. — Вы смотрите новости по телевизору? Не позже чем на прошлой неделе один вот так засмотрелся и пульнул ракетой совсем не туда. 5000 человек — как ни бывало.
— Неужели 5000? — поразилась Сьёкье.
Мистер Y и мистер Z посмотрели друг на друга.
— Похоже, вы нам не верите, мисс.
— Отчего же, — задумчиво сказала Сьёкье. — Дело не в цифре; это ужасно, даже если погиб бы всего один человек. Господа, вы полностью убедили меня; я готова надеть бикини немедленно.
— Не пойдет-с, — покачал головой мистер Z. — Поздно; случай зарегистрирован в банке данных ФБР. Извольте следовать за нами.
— Да вы, видно, шутите, господа.
— Ничего себе шуточки…
— Это моя фраза; не смейте так говорить.
— И здесь вы не правы; фраза принадлежит Голливуду… как, кстати, и та, о разбитом сердце —
