Виктор поднялся из высокого студийного кресла, промаргиваясь — софиты гасли и освещение стремительно менялось — и торопливо стирая салфетками грим. Сразу, как только титры программы сменил рекламный блок, он почувствовал пустоту и легкую грусть. Последняя передача. Когда еще ему приведется снова встретиться со зрителями в прямом эфире?
Когда знаешь, что в эту секунду на тебя смотрят миллионы глаз, что сотни тысяч сердец сопереживают твоим словам, что в твоей власти изменить взгляды, жизненную позицию, мировоззрение десятков, сотен, тысяч людей, когда чувствуешь свою силу и ответственность… Это такой фантастический допинг, такой полет! Для птицы махать крыльями и ловить воздушные потоки, наверное, тоже тяжкий труд; зато она летит!..
Он неожиданно почувствовал себя как пассажир воздушного судна, покинувший борт после длительного перелета, ступивший ногами на твердую почву — и оглушенный тишиной и неторопливостью течения времени.
Виктор подумал, что обязательно вернется, не сможет не вернуться. Но сейчас — долгожданная передышка!
Он пригласил Линду в кафе и выпил с ней по рюмочке крепкого хереса за передачу ей всех полномочий ведущего.
Домой вернулся поздно. Оставшийся резерв сил потратил на то, чтобы три минуты постоять под душем и откинуть с кровати тщательно застланное утром покрывало.
Следующий, выходной, день Виктор начал с похода в парикмахерскую. Не в салон при телецентре. Не к личному парикмахеру! В обычную среднюю парикмахерскую на углу рядом с домом!!
Он попросил остричь волосы покороче. Парикмахер узнал клиента и принялся причитать что-то относительно чести и ответственности. Виктор попросил его об ответственности забыть и сделать что- нибудь простенькое… Почти задремал в кресле… Через полчаса по команде парикмахера открыл глаза.
Из зеркала смотрела его округлившаяся, лоснящаяся самодовольством и наглецой физиономия в окружении коротеньких, едва ли не поднимающихся торчком светлых прядей. Виски и затылок были выбриты машинкой, сквозь короткий ежик просвечивала кожа. Все вместе напоминало облик неофашиста, офицера действующих частей американской армии или охранника при русском олигархе.
— Класс, — искренне прошептал Виктор.
Он получил именно то, чего хотел: совершенно неузнаваемый вид при значительном облегчении голове!
На улице сияло солнце, искрились изумрудной зеленью газоны, в палисадниках буквально на глазах раскрывались нарциссы и взмывали к синему небу стрельчатые стебли тюльпанов. Крепкий бриз, в котором запахи воды и свежей земли решительно брали верх над ароматами бензиновой гари, холодил затылок и топорщил волосы на макушке.
Дома Виктор, обычно не любивший бесцельно нежиться подолгу в теплой воде, принял ванну с таким наслаждением, как будто несколько лет не имел возможности это делать. Белизна собственного тела, умиротворенно плававшего в прозрачной жидкости, навела на мысль, что он сто лет не ездил на морские курорты и вообще забросил плавание. Даже в бассейн не заглядывал бог знает сколько времени! Тут же мокрой рукой — с нее на коврик лились потоки воды — дотянулся до телефонной трубки, чтобы позвонить в бассейн и заказать абонемент, но спохватился, что нет под рукой телефонного справочника, и небрежно бросил трубку на пол: потом! Плюхнулся обратно в воду.
Вечером он позвонил Бетт. Голос в трубке был тихий, усталый: Бетт только что вернулась после трехчасового субботнего шоу. Но звонку Виктора обрадовалась, бодрости в голосе прибавилось.
Они пару раз за этот месяц обедали вместе. Так легко, так приятно общались! О продолжении Виктор старался не думать. Он совсем не был уверен, что хочет в отношениях с Бетти чего-то большего, нежели дружеское общение.
Расставшись перед Новым годом с женщиной, которая всего за каких-нибудь три недели успела основательно к нему привязаться, Виктор дал себе зарок: не играть в чувства там, где их нет, и не торопиться там, где они появляются. Раньше он не давал своим партнершам повода думать, будто их отношения могут вылиться в нечто большее, чем совместное взаимно удобное проживание. Всего пару раз решил попробовать жить по-семейному — и не сумел: без любви никакой семьи у него не получалось. Женщины почему-то этого не чувствовали и верили, что отношения установились прочные и надолго. Они испытывали такое потрясение, такую боль от неожиданного для них разрыва, что Виктор твердо решил больше не экспериментировать подобным образом.
С Бетти все складывалось по-другому. Они слишком давно знали друг друга. Они оба умели смотреть правде в глаза и, накрепко связанные с индустрией иллюзий, могли легко отличить плоды фантазии от неопровержимых знаков реальности.
А еще обоим не хватало дружеского тепла и поддержки.
Почему бы не встретиться и не провести время вместе?
Бетт вела три шоу в неделю! Причем такие сложные и неглупые, что каждое требовало тщательной подготовки. Она жила по такому напряженному графику, что для прогулок и встреч оставался только один день в неделю — воскресенье. Но по воскресеньям большую часть дня она проводила с дочерью, и этим свиданием она никак не могла и не хотела пренебречь!
В конце концов Бетт, несколько смущаясь, спросила Виктора, не будет ли тот слишком сильно шокирован, если на встречу она придет в компании Элли — своей «близкой подруги, очень серьезной и приличной девушки трех лет от роду». Виктор искренно ответил, что будет очень рад. Бетти, кажется, не поверила, но встреча была назначена.
