— Солнышко, — примирительно сказала жена умиротворенным голосом, — но я только посмотрю табличку.
Виктор сразу остыл. Он не понимал, что на него нашло. «Чего я от нее требую?! — подумал он. — Ведь там, по ее словам, светлее, а значит, безопаснее. И ей спокойнее. Бедная и так страху натерпелась!»
— Да, да, конечно, — ответил он смущенно.
— Виктор! — раздалось в трубке через несколько мгновений. — Я, наверное, попала в какой-то иностранный квартал. Здесь дома очень чудной формы, и таблички все какой-то непонятной вязью написаны…
— Нет, — прошептал Виктор. Его лоб покрылся испариной. Никакого иностранного квартала, никакой арабской, китайской и тому подобной улицы в этом районе Лондона отродясь не было. Но он вновь заставил себя успокоиться: ну когда он в последний раз праздно шатался по Лондону? Даже гуляя с детьми, старался вывезти их в парк, на природу. А так, чтобы по кварталу… нет, конечно! Мало ли что изменилось.
— Родной, ты, главное, не волнуйся, не переживай за меня. — Он нервно усмехнулся, закусил губу. — Здесь очень спокойно. Во многих домах свет, музыка. Но на улице ни одного человека. До утра не так уж долго. Я тут посижу на лавочке, на автобусной остановке…
— Какой номер маршрута? — вкрадчиво спросил Виктор, не веря в удачу.
— Да нету номера, милый, — с бесконечной усталостью ответила жена. — Если б был… Так что я утра подожду здесь, а тогда уж
— Не надо до Киева, — тихо попросил он, с трудом преодолевая дрожь в голосе, — давай лучше до дома.
— В общем, ты не волнуйся. Теперь все будет хорошо. Поспи хоть немного. Пока.
— Пока.
Они разъединились одновременно.
Виктор судорожно вздохнул и машинально опустился на бетонное основание садовой ограды, положив голову на подставленные ковшиком ладони. Откуда-то накатила такая пронзительная печаль, которой он не мог сопротивляться. Было несказанно жалко Джей, себя, пропавшего вечера, простывшего ресторанного ужина на двоих. И было чувство, которому Виктор не позволял облечься в слова. Чудилось, что ему больше не встретиться с Джей.
Когда Виктор заметил, что его судорожное дыхание становится похожим на всхлипы, он поднялся с холодного бетона и побрел в дом. Не раздеваясь, лег на диван, сковырнул с ног кроссовки и заснул пустым черным сном без сновидений.
Проснулся Виктор, когда в окна гостиной уже вовсю лилось солнце. Вчерашней непогоды не было в помине. В первый миг ему показалось, что все хорошо, как обычно. Потом вспомнил, и свинцовая тяжесть опять придавила все его тело.
Он был уверен, что, если бы жена уже вернулась, она сразу разбудила бы его, зная, что он обрадуется, а еще вернее, сидела бы рядом с диваном и ждала, когда он откроет глаза. Даже если бы ей понадобилось отойти, она не стала бы терзать его неизвестностью ни секунды и оставила какой-то неопровержимый знак своего присутствия.
Но слабая надежда в нем еще теплилась.
Виктор заставил себя встать и обойти все помещения дома, хотя сразу обнаружил, что в прихожей нет ее туфель и на вешалке у двери не висит ее куртка.
Ему понадобилось некоторое время, чтобы свыкнуться с невеселым открытием. Затем он сделал необходимые телефонные звонки на работу: предупредил, что из-за форс-мажорных домашних обстоятельств задержится или вовсе не придет сегодня, отдал необходимые распоряжения. Третий звонок — на мобильный жены — окончился монологом механического голоса, сообщившего, что «абонент временно недоступен».
Прихватив с собой телефон, он вышел в палисадник и сел на лавочку под стеной дома, уже вовсю нагретой утренним солнцем. Даже обнаженной кожей лица, шеи и рук Виктор не чувствовал тепла. В горле стоял ком. Он вяло думал о том, что где-то на свете есть полиция, служба спасения, частный сыск. Он даже отдаленно не представлял, с какой просьбой мог бы обратиться в эти инстанции. Найти в цивилизованном, густонаселенном городе женщину, находящуюся в здравом уме и трезвой памяти, способную самостоятельно передвигаться и разговаривать по-английски, имеющую в кармане некоторую сумму денег и мобильный телефон.
Когда жена позвонила, у Виктора оборвалось сердце. Только теперь он обнаружил, как сильно надеялся услышать звук ее шагов за оградой или бряцанье открывающейся калитки. Интуитивно он знал заранее, что кошмар прошлой ночи не закончится так легко, и все-таки очень расстроился.
— Милый, как ты? — спокойно и грустно спросила жена.
— Все в порядке. Где ты? — спросил он глухо, не в силах справиться с волнением.
— Я в том же квартале, ну, откуда прошлый раз звонила. Здесь нет никого, кто сносно говорил бы по- английски. Я только выяснила, как проехать на Трафальгарскую площадь. Правда, придется с пересадкой — двумя автобусами. Я спрашивала про подземку — они не понимают, наверное, здесь нет метро поблизости. В общем, я сейчас на остановке и туда поеду.
— Двумя автобусами? — переспросил Виктор без тени иронии, скорее, с обреченной усталостью.
Жена, умница, сразу догадалась о подоплеке его вопроса и поспешно ответила:
— Но я хорошо поняла, как ехать. — И честно добавила с легким смешком: — Мне кажется, хорошо поняла.
— Давай, родная, выбирайся скорее, — попросил он.
— Витенька, а ты… — она помялась явно для приличия, — тебе будет очень сложно подъехать туда встретить меня? Я так устала, — пожаловалась она. — Мне как-то страшно! — И неожиданно шепотом добавила: — Мне кажется, я теперь никогда ничего не найду.
Виктору стало так жалко жену — заплутавшую, потерянную, голодную, — что он забыл о собственных страхах и сомнениях.
— Я и собирался тебя встретить, — бросил он небрежно, — я дома, между прочим; на работу не пошел.
Он хотел пошутить, что готов встречать ее хоть целый день, но шутка показалась зловещей.
— Так что еду.
— Встречаемся у колонны?
— Конечно. И вот еще что. Жди! Приедешь, с места не сходи, никуда больше не двигайся, пока я не подойду. Ни шагу от колонны, поняла? — внушал он ей, как ребенку.
— И ты меня жди, — потребовала она.
— Я-то никуда не денусь, — улыбнулся он через силу.
«Не надо никого искать! Все само придет», — с досадой вспомнил Виктор собственные хвастливые слова.
На Трафальгарскую площадь Виктор отправился подземкой, побоявшись застрять в утренних пробках. Перестраховался, конечно, ведь рабочий день давно начался. Но он был уверен, что ей — на двух автобусах — в любом случае дольше. Да и не хотелось ждать лишнее время: он измучился в ожидании.
Около колонны Нельсона ему сразу бросилась в глаза знакомая фигура. Сердце радостно прыгнуло. Но Виктор подошел ближе, и иллюзия рассеялась раньше, чем он увидел лицо женщины. Сердце снова шлепнулось обратно, в ледяную пустоту.
Вокруг колонны он обошел несколько раз, внимательно разглядывая толпящихся там туристов и прогуливающихся горожан. Наконец остановился и даже перестал вертеть головой по сторонам: когда — если! — Джей доберется сюда, она обязательно его увидит. Солнце пекло. Ноги подгибались: сказывались не проходящая тревога и недосыпание двух ночей, считая предыдущую, когда они с женой встретились после томительной разлуки. Однако Виктор не решался отойти подальше, в тень. В толпе туристов, среди безумных голубиных стай можно найти друг друга, только если стоять у самого подножия колонны. Скоро он
