заинтересовался, но встретиться все как-то не выпадало случая. Значит, оторвала и вас обстановка от редакторского стола. Но ничего, судя по всему, скоро войне конец — уже за государственной границей наши войска сражаются. Ну что ж, спасибо за беседу. Будем знакомы.
С тех пор прошло более четверти века, и мы ни разу больше так и не встретились. Выручил господин «случай». Как-то, в начале 70-х годов мы буквально столкнулись с ним на Кутузовском проспекте в Москве. Узнали друг друга, разговорились, обметались адресами, телефонами. Оказалось, что и живем-то мы почти рядом. С тех пор стали встречаться.
На этот раз Алексей Романович был в каком-то особо приподнятом настроении, может быть, потому, что мы накануне договорились о продолжительной встрече, а я предупредил его: «Буду записывать ваши воспоминания».
Беседа началась. Постепенно память уводила нас все дальше и дальше, в военные годы, в первые послевоенные месяцы, когда до начала советско-японской войны оставался уже совсем короткий срок.
Мы хорошо помнили, в каких суровых условиях приходилось пехотинцам, морякам и другим воинам нести боевую службу на Дальнем Востоке в то время, и как провокационно вела себя японская военщина по отношению к нашей стране. Она нагло и грубо нарушала пакт о нейтралитете, заключенный между СССР и Японией в апреле 1941 года. Районами таких провокаций были прибрежные зоны Камчатки, линии рейсов наших судов по Охотскому морю и Тихому океану из Петропавловска во Владивосток и по другим направлениям. Используя неблагоприятные условия, сложившиеся для России в 1855 и 1875 годах, Япония путем дипломатического нажима, поддержанного западными державами, вынудила нашу страну отдать ей открытые, описанные и освоенные русскими землепроходцами и мореходами острова Курильской гряды. В 1905 году в результате поражения царского правительства в русско-японской войне Япония захватила силой и южную часть Сахалина.
Таким образом, были закрыты все выходы нашим кораблям в Тихий океан. Превратив Южный Сахалин и Курилы в мощный плацдарм, японская военщина намеревалась осуществить отсюда нападение на Советское Приморье, Камчатку и Чукотку. Особенно наглядно это проявилось в годы гражданской войны, когда Япония вместе с США вторглись в пределы нашей дальневосточной земли. Японские интервенты были изгнаны отсюда в 1922 году, а из северной части Сахалина — лишь в 1925 году.
Однако и после этого японский империализм не прекращал подготовку к войне против Советского Союза.
Еще в 1931 году японский посол в Москве Хирота, исходя из завоевательских замыслов своего правительства, сообщал начальнику генерального штаба японских войск — «Нужно занять решительную позицию по отношению к Советскому Союзу, приняв решение воевать с СССР в любое время, когда это окажется необходимым…Основной целью является не оборона против коммунизма, а захват Восточной Сибири».[2]
Японский империализм активно готовился к войне против Советского Союза, заключил агрессивный «тройственный пакт» с фашистскими государствами — Италией и Германией. А когда началась Великая Отечественная война, японские правящие круги только и ждали подходящего момента, чтобы напасть на СССР с востока. На вопрос советского посла в Токио К. Е. Сметанина министру иностранных дел Японии Мацуока «Будет ли Япония соблюдать пакт о нейтралитете?», последний ответил: «Основой военной политики Японии является тройственный пакт, и если пакт о нейтралитете будет находиться в противоречии с этой основой, то он не будет иметь силы».[3]
— Пакт о нейтралитете, — говорил Алексей Романович, — служил для Японии лишь ширмой, за которой велась всесторонняя подготовка для нападения на СССР. Уже в первые дни войны нашего народа против нацистской Г ермании тайное совещание японских руководителей с участием императора пришло к выводу, что если германо-советская война примет благоприятный для Японии оборот, то она выступит для решения «северных проблем». Принятая тогда же «Программа государственной политики Японской империи в связи с изменением обстановки» была положена японским генеральным штабом в основу его дальнейших антисоветских агрессивных разработок. Этой цели полностью отвечал составленный тогда план подготовки войны против СССР под кодовым названием «Кантокуэн» («Особые маневры Квантунской армии»), В соответствии с ним численность этой армии была в двухмесячный срок увеличена с 300 тысяч до 600 тысяч, а к августу 1942 года насчитывала около миллиона солдат и офицеров.[4]
Японская военщина всячески препятствовала нашему морскому судоходству на Дальнем Востоке. Японцы останавливали и подвергали досмотру советские суда в нейтральных водах, многие из них конвоировали в свои порты и задерживали там на длительный срок, их подводные лодки потопили 18 наших судов — «Ангарстрой», «Беларусь», «Обь», «Трансбалт» и др. Общие убытки судоходства СССР за это время составили около 637 миллионов рублей.[5]
Советский танкер «Мариуполь», потерпевший аварию в Первом Курильском проливе из-за нарушения японской стороной навигационных условий, не разрешили нам снять с прибрежных рифов у Шумшу. Японцы установили на танкере до 20 орудий и во время Курильской операции вели из них огонь по нашему десанту.
Усилилась напряженность на нашей дальневосточной границе, где японские войска постоянно нарушали сухопутные, морские рубежи и воздушное пространство СССР. Только в Советском Приморье с конца 1941 и до начала 1943 года они совершили более 500 провокаций.
— В этом был двойной смысл их коварных замыслов, — добавляю я.
— Да, — генерал согласно кивает головой, — им очень хотелось удружить гитлеровцам, и они делали все для того, чтобы мы держали на Дальнем Востоке как можно больше войск. С другой стороны, они отлично понимали, что главные для нас события развертывались тогда на советско-германском фронте, куда мы были вынуждены бросать подкрепления, откуда только могли. Вот они и ожидали, как коршуны, легкой добычи. Помните, как, признаваясь в этом, заместитель военного министра Японии генерал- лейтенант Кёдзи Томинага впоследствии говорил: «Мы предполагали, что СССР выведет свои войска с Дальнего Востока на западный фронт и Япония сумеет без больших потерь захватить Советский Дальний Восток».[6]
Я, конечно, помнил эти слова, прозвучавшие на Хабаровском судебном процессе по делу руководителей антисоветских белогвардейских организаций, агентов японской разведки атаманов Семенова, Родз невского и других. На этих подонков и их белогвардейские банды также рассчитывал японский генеральный штаб, составляя свой план «Кантокуэн».
— Выходит, подвели мы японских самураев. Не оправдали их надежд.
— Не имели такого намерения, — отвечает Алексей Романович, пряча улыбку в изрядно побелевшие пышные усы. — Не привыкли потакать врагу. Они и на Камчатку зарились, рассчитывая на быстрый успех. Именно с этой целью на Курильских островах было сосредоточено более 80 тысяч японских солдат и офицеров. На одном лишь острове Шумшу, ближайшем к Камчатке, располагались 73-я бригада 91-й пехотной дивизии, 31-й полк ПВО, Курильский крепостной артиллерийский полк, часть сил 11 — го танкового полка (60 танков), специальные части и подразделения — всего 8500 человек. В случае необходимости численность этого гарнизона можно было в кратчайший срок довести до 23 тысяч: за счет переброски войск с соседнего Парамушира (там дислоцировалась 74-я бригада этой же 91-й дивизии, 18-й и 19-й мортирные дивизионы и подразделение 11-го танкового полка (17 танков). На острове Матуа находился 41-й отдельный пехотный полк, на Урупе — 129-я отдельная пехотная бригада, на островах Итуруп и Кунашир — части 89-й пехотной дивизии. Девять аэродромов, шесть из которых находились на Шумшу и Парамушире, могли принять до 600 самолетов. На этих же островах находились и две военно- морские базы — Катаока и Касивабара.[7]
Шумшу и Парамушир с их военно-морскими базами, расположенными друг против друга по обеим сторонам. Второго Курильского пролива, шириной до 2–5 километров, составили, по существу, единую ключевую позицию японских войск на севере Курильской гряды. Отсюда они намеревались нанести сокрушительный удар по Камчатке и другим северо-восточным районам СССР, и поэтому на протяжении многих лет укрепляли эти острова как мощный плацдарм своей агрессии. Одновременно они тщательно совершенствовали их противодесантную оборону. Руками китайских и других военнопленных здесь была создана — по всей линии побережья — густая сеть артиллерийских огневых позиций, дотов и дзотов, противотанковых рвов и эскарпов, окопов и траншей. Японское командование считало эти острова
