Я очень выразительно на него поглядела.
– Вы уж определитесь, верите вы нашей клиентке или нет, – сказала я, – потому что я лично считаю, что Татьяна Окунева никого не убивала. А что там милиция думает, мне по барабану. И вам должно быть тоже, раз вы уже там не служите.
Дядя Вася пристыженно молчал. Я тоже примолкла, перебирая в уме события вчерашнего вечера. Вот я иду за мелькнувшим далеко впереди Ладыгиным, вот за мной тащится Алина.
Стоп! Что она сказала? Ей передали, что Алексей Иванович срочно требует ее к себе, она и пошла. То есть, если бы я не задержала ее в дверях и не отправила назад, Алина вошла бы в холл вместо меня и увидела Татьяну над неостывшим трупом. То есть ее хотели сделать свидетелем преступления. А уж если бы Татьяна успела убежать, то вот, пожалуйста, найден кулончик. А он – все равно что визитная карточка, больше того, все равно как паспорт – все семейство знало, что кулон этот принадлежит Татьяне.
– Это грандиозная подстава, – согласился дядя Вася, оказывается, все свои мысли я произносила вслух, – кто-то очень хотел, чтобы убийцей посчитали Татьяну. Именно с такой целью ее привезли в ресторан.
– И тех троих бандюганов наняли, чтобы они ее перехватили, если бы Татьяна убежала! – подхватила я. – Вот только знать бы, где она теперь…
– Боюсь, дело плохо, – пробормотал дядя Вася, – понимаешь, если уж решили ее подставить, то ни в коем случае нельзя ее живой оставлять. Что-то же она знает. В таких случаях подозреваемого убивают, обставляя все дело как самоубийство – отравилась, допустим, и оставила предсмертную записку. Так, мол, и так, убила такого-то из ревности или из мести, а теперь не могу жить с таким грузом на совести… И все, дело закрыто. Прокололись мы с тобой, тезка, вот как чувствовал – не надо было за это дело браться…
– Но постойте! – В ответственную минуту мои мозги начинают работать гораздо быстрее. – Ведь все пошло не так, как у них было задумано! Ведь Татьяну видела только я, и кулон я унесла! Как теперь они на нее убийство повесят? Доказательств-то нету. Мало ли что человек напишет, когда самоубийством жизнь кончать собирается! Кто ей поверит без веских доказательств?
– Это точно, – оживился дядя Вася, – был в нашем отделении такой случай лет десять назад. Студенточка одна лекарств наглоталась и записку оставила, что это преподаватель ее довел до ручки. Дескать, сексуально ее домогался, а когда она ему отказала, стал ее всячески притеснять, специально двойки ставил и вообще грозил исключением из института. Дело житейское, а только папаша ее какой-то шишкой оказался, такой шухер навел, все связи поднял. Ну и наехали на этого мужика по полной программе, срок ему светил приличный. Он-то, конечно, все отрицал, говорил, что она сама ему проходу не давала, чуть не на шею вешалась, а когда он стал при встрече шарахаться, она возненавидела его и захотела отомстить. Что меня насторожило – так это то, что девица была сильно страшная, а он, мужичок- то, симпатичный такой. То есть был прямо красавцем, пока вся эта история его не подкосила. Тут он, конечно, с лица спал, похудел сильно, взгляд затравленный, спина сутулая…
– А зачем же он ей двойки ставил?
– Так она оказалась дурой полной, ей по всем предметам ставили одни неуды. Некогда ей, понимаешь, было об учебе думать, она все его эмейлами забрасывала да эсэмэсками. И такое там писала, только он все стирал, чтобы жена не прочитала, неудобно ему было…
– Ну и как же вы его вытащили?
– Посоветовался с одним парнем, что в компьютерах разбирается, он сумел эти письма стертые как-то восстановить. Показал я их следователю, тот сразу мужика того выпустил под подписку о невыезде. А после раскопал еще, что девица-то, оказывается, в детстве на учете в психдиспансере состояла. Папаша карту ее медицинскую выкупил, чтобы, как он говорил, дочке жизнь не портить. Так что когда ее из больницы выписали, она сама призналась, что отомстить таким образом хотела.
– Так она что – жива осталась? – удивилась я.
– А что ей сделается? Промыли желудок, подержали пару дней под капельницами и выпустили…
– Ну, дядя Вася, что вы мне голову морочите! – рассердилась я. – Это же совершенно не тот случай! Лучше скажите, что дальше делать!
Дядя Вася подпер щеку рукой и тяжело вздохнул.
Снизу, из-под стола, донесся такой же выразительный вздох – это Бонни выразил сочувствие своему старшему другу.
Поскольку от мужской части нашего дружного коллектива не было толку, я сама взялась за дело: положила перед собой чистый лист бумаги и принялась выписывать на нем все, что нам известно на данный момент, все, что мы предприняли и какие выводы смогли сделать.
Картина получалась безрадостная.
Нам известно, что Татьяна Окунева работала в цветочном магазине, познакомилась со своим будущим мужем, не уследила за ним и осталась у разбитого корыта. После чего почему-то впала в панику и пустилась в бега, в чем ей помог старый знакомый Упырь. Между прочим, поплатившийся за это жизнью.
Выходит, Татьяна перетрусила не на пустом месте.
У нее действительно имелись причины для паники. И причины очень серьезные, если вспомнить о событиях в деревне Липки и на корпоративе в ресторане «Оливье».
Что же такое она узнала? Вроде бы работала не в крупной финансовой корпорации и не в спецслужбе, то есть не имела доступа ни к большим деньгам, ни к серьезным тайнам.
Работала она всего лишь в цветочном магазине, а какие там могут быть секреты? Разве что рецепт замечательного удобрения для азалий или секрет, что любовница мелкого бизнесмена Пупкина предпочитает розам хризантемы…
И тут я вспомнила, что у меня есть кое-какие вещи Татьяны, которые она оставила в цветочном магазине во время своего панического бегства.
Я вскочила и бросилась в коридор, где уже несколько дней стояла коробка с этими вещами.
Дядя Вася и Бонни проводили меня недоуменными взглядами.
Собственно, вещей в коробке было совсем немного: почти пустая бутылочка из-под розового лака для ногтей, расческа, сломанные маникюрные ножницы, крем для рук, упаковка бумажных носовых платков, резиновые перчатки, два рекламных календарика, несколько дисконтных карт, еще какие-то бумажки…
Отложив в сторону предметы гигиены, я сосредоточилась на дисконтных картах и календариках.
На оборотной стороне дисконтных карт были записаны телефонные номера, но меня в данный момент заинтересовало не это. Мое внимание привлекло название фирмы на одной из карточек.
«Пикадилли». Одежда для деловых женщин».
Где-то я совсем недавно слышала это название.
Причем вовсе не в рекламной передаче, а в связи с каким-то криминалом…
Я кинулась к тумбочке, на которой дядя Вася держал старые газеты. Он расстилал их на столе, когда клеил модели танков и самолетов, а вовсе не из ностальгических чувств, я же пользовалась ими для хозяйственных нужд – на газете удобно чистить селедку, да и другие случаи бывают, если держишь в доме огромного пса.
Бонни, конечно, заинтересовался – что это я делаю, и попытался оторвать кусок от газеты. Мне пришлось даже слегка пришлепнуть его.
Однако почти сразу я нашла то, что нужно.
В разделе происшествий газеты двухнедельной давности я увидела короткое сообщение:
«В результате дорожно-транспортного происшествия на набережной Обводного канала погиб директор фирмы «Пикадилли» Арсен Мазганов».
Ага, вот почему мне показалось знакомым это название! Тогда об этом ДТП говорили в телевизионной передаче новостей, которую смотрел Бонни…
Я еще сама не знала, что меня так взволновало, и действовала скорее по наитию.
А именно – я взяла другую дисконтную карту – «Элитная парфюмерия «Жан Леруа» и набрала отпечатанный на ней телефонный номер.
– «Жан Леруа», парфюмерия для каждого дня! – прозвучал в трубке приветливый женский голос.
– Девушка, мне нужен ваш директор! – проговорила я не терпящим возражений голосом.
– Директор? – переспросила моя собеседница, и в ее голосе явственно прозвучал испуг. – Вы имеете в виду Илью Борисовича?
