– Извини, Надя, но ты совершенно опростилась! – заговорила Алка убежденным тоном. – Видано ли дело, ходить по городу в таких брюках? Ты прости, конечно, но ведь, кроме меня, тебе никто правду не скажет… это же просто неприлично! Ты же солидная женщина, муж хорошо зарабатывает!
Надежда медленно разогнулась. Она знала, что ответить нахальной Алке.
Во-первых, можно было свести все на шутку и сказать, что приехала прямо с дачи. Но Алка не поверит, что Надежда таскала туда компьютер.
Во-вторых, можно было обидеться, хлопнуть дверью и уйти. Но Надежде требовалось выяснить у Алки, что она знает про директора школы Сергея Ивановича Лунгина, а в случае ее демонстративного ухода беседа откладывалась на неопределенный срок.
В-третьих, можно было высказать Алке все, что Надежда думает о ней и ее туалетах по принципу «сама такая». Действительно, кто бы говорил об одежде, только не Алка. Это ее пристрастие к летним платьям в крупный цветочек… Или шелковые блузки с воланами в самых неподходящих местах… Зимой Алка тоже любила эпатировать публику. То есть она-то не замечала, что ученики и коллеги буквально в шоке от ее любимого красного костюма. Жакет, как назло, был еще с широченными плечами, так что в этом костюме Алка при ее габаритах напоминала трехстворчатый шкаф довоенного времени.
Но Надежда понимала, что перевоспитать Алку безнадежно, да это и не входило в ее задачу на сегодняшний день.
– Непременно учту твои замечания, – миролюбиво сказала она.
Алка, которая настроилась на возражения, несколько разочаровалась, но легко утешилась.
– Чай будем пить, – сообщила она, – я торт по дороге купила!
Кроме торта, она еще отрезала четверть батона и солидный кусок ветчины.
– Обед сегодня не успела приготовить, – вздохнула она, – опять на сухомятке.
– Это плохо, – осторожно заметила Надежда.
– Конечно, некоторые сидят дома и изощряются, готовя суфле из кабачков! – вскипела Алка. – Мне Тимофеев все уши прожужжал на обратном пути. Очень, говорит, вкусно и совершенно некалорийно!
Очевидно, Петюнчик, доведенный до ручки Алкиными габаритами, осмелился высказаться в том смысле, что надо бы его жене сесть на диету.
– Ладно, не будем ссориться, – примирительно сказала Надежда, – я вообще-то к тебе по делу. Знала ты такого человека – Лунгина Сергея Ивановича?
– А тебе он зачем? – подозрительно поинтересовалась Алка.
Надежда подумала немного. Все же Алка ее близкая подруга и никогда ничего не сделает ей во вред, в этом Надежда уверена. Она откашлялась и рассказала Алке все, что с ней случилось две недели назад.
– Ты опять, Надежда? – вскричала Алка. – Опять занимаешься самостоятельным расследованием?
– Не опять, а снова, – огрызнулась Надежда. – Ты еще будешь меня воспитывать! Небось забыла, как два года назад мы твоего Петюнчика спасали? Тогда ты по-другому рассуждала!
Алка стихла, потому что ей-то самой чуждо было чувство благодарности, но ее муж Петюнчик, два года назад правильно разобравшись в ситуации, дал Алке понять, что Надежда в том деле оказалась не последним человеком и что если бы не она, то вряд ли Алка добилась бы цели. Алка, конечно, с мужем не согласилась, но все же прониклась к Надежде некоторым уважением. Поэтому она сбегала к Пашке и поглядела в компьютере фотографии.
– Точно, это он, – сказала она, вернувшись и наливая себе вторую чашку чая, – я его раньше знала. И про историю эту слышала краем уха. Скверная, скажу тебе, история. Но вот я лично в нее не верю. Хоть мы с Сергеем Иванычем не так чтобы близко знакомы, сразу тебе скажу: мужик был приличный, спокойный и деловой.
– Ну, всякое бывает… – подначила Надежда, – к старости кровь взыграла…
– Может, и взыграла, – неожиданно согласилась Алка, – только он бы в этом случае кровь свою дурную сумел обуздать. Он свою школу очень любил, это я точно знаю, так что не стал бы прямо в кабинете к девчонке приставать. Это уж последнее дело – в собственном доме гадить…
Надежда не могла не согласиться с такой постановкой вопроса.
– Слушай, а как бы мне поподробнее про эту историю узнать, а? – попросила она. – Самое лучшее – это, конечно, с ним самим познакомиться…
– Ты думаешь, он станет с малознакомой женщиной такое обсуждать? – здраво спросила Алка. – Насколько я его знаю – вряд ли.
– Это ты точно заметила, – вздохнула Надежда, – но, понимаешь, очень нужно узнать, что там на самом деле произошло, и не сплетни, а из первых рук…
– Из первых рук я тебе, наверное, могла бы устроить, – неуверенно проговорила Алка. – Дело в том, что завуч той школы, Лариса Павловна Медянко, – моя старинная и очень хорошая знакомая. Только она сейчас не работает, на пенсии второй год.
– Так это же еще лучше! – обрадовалась Надежда. – На пенсии, значит, время есть, поговорить хочется…
– Ну, тебе, конечно, виднее, – ехидным голосом заметила Алка.
Надежда вздохнула и в который раз задала себе вопрос, за что она терпит Алку вот уже… дай бог памяти, больше сорока лет. Вопрос этот был риторический, поскольку ответа на него не находилось.
– Позвони этой Ларисе Павловне, дай мне рекомендацию, – попросила она смиренно.
Но, очевидно, Алка что-то заметила в Надеждиных глазах, потому что поглядела с подозрением.
– Позвонить-то я могу, – протянула она, – только что я ей скажу? Кто ты такая, что расспрашиваешь о Сергее Ивановиче?
– Ну, – неуверенно заговорила Надежда, – в детективных романах героиня всегда представляется частным детективом…
– Угу, книжек начиталась! – вскричала Алка. – Это только в детективах героиня заявляет, что она частный детектив, и люди сразу же ей все рассказывают. А на самом деле попробуй скажи – тебя мигом подальше пошлют! Да еще и милицию вызовут! А если сказать, что ты из милиции, то Лариса Павловна документы потребует, а потом Сергею Иванычу позвонит – мол, что случилось, отчего это вами милиция интересуется… Она такая.
– Алка, а ты скажи, что я твоя хорошая знакомая и собираю материал для книги, – осенило Надежду. – Ну, к примеру, об отношении учителей и учеников, а также их родителей…
– Что? Материал для книги? – Алка захохотала. – Надежда, мои лавры не дают тебе покоя! Ты не забыла, что это я пишу книгу?
– Да какие лавры? – не выдержала Надежда. – Ты пока еще ни строчки не написала, а уже возгордилась сверх всякой меры! Алка, опомнись! Написать книгу не так просто! А ты уже всем растрепала, так что, если ничего не выйдет, будет потом неудобно!
– Вот как, Надежда, ты, оказывается, обо мне думаешь! – вскипела Алка. – Не веришь, значит, в мои творческие способности? Вы с Тимофеевым прямо как сговорились!
– А что, он тоже выражает сомнение? – полюбопытствовала Надежда.
– Мы с ним даже поругались! – сообщила Алка, намазывая очередной бутерброд. – И началось все, между прочим, с того вечера, когда у тебя побывали. Всю дорогу он мне твердил, какая ты замечательная жена! Дескать, готовишь, за собой следишь, о Саше заботишься…
Надежда зарделась от удовольствия. Алкиного мужа она очень уважала за ум и хороший характер, так что его похвала была приятна.
– Я говорю, что я работаю, да еще книгу пишу, он тогда тоже вот как ты – дескать, ни строчки еще не написала, а раздулась уже вся! В смысле от гордости, – пояснила Алка, заметив, что Надежда окинула критическим взором ее монументальную фигуру.
– Да еще про кабачки эти треклятые ввернул! – возмущалась Алка. – Я, конечно, ответила, тут и началось. И дом я совершенно забросила со своей работой, и ему внимания не уделяю. У парней своя жизнь, им не до нас. Раньше, говорит, хоть Гаврик был, все-таки домой придешь, кто-то радуется, а теперь и его нет.
Гаврик был немецкой овчаркой, которую бандиты похитили и убили два года назад, когда с Петюнчиком произошла криминальная история.
– Давай, говорит, хоть собаку заведем, – продолжала Алка, – кошки ему, видишь ли, мало! Да попугай
