За дверью стоял Кирилл, возле его ног отирался Черчилль.
– Это ты? – проговорила я немного дрожащим голосом и сделала вид, что зеваю. – А я задремала, поэтому не сразу услышала звонок…
– Ты извини, что я так внезапно… – Кирилл взглянул на Черчилля и поправился: – Что мы без приглашения… дело в том, что я должен предупредить тебя – Ирина сбежала. Милиция повезла ее на следственный эксперимент, и там они лопухнулись… короче, она опять на свободе.
Он нерешительно взглянул на меня, словно намекая, что не грех бы и впустить их с Черчиллем в квартиру, но я сделала вид, что ничего не поняла.
– Конечно, – продолжил Кирилл. – Конечно, я не думаю, что она решится снова напасть на тебя, но все же ты должна быть осторожна…
«Черта с два не решится!» – подумала я, и взглянула на него выразительно, но он понял этот взгляд превратно и все-таки произнес то, на что прежде только намекал:
– Так ты нас не впустишь? Честно говоря, мы с Черчиллем не отказались бы от чашки чаю…
– Извините, – я изобразила на своем лице вымученную улыбку. – Все же уже поздно… я собралась ложиться… приходите завтра, тогда я заварю тебе твой любимый малиновый чай…
Кирилл взглянул на меня удивленно – он в жизни не пил никакого малинового чая, и уж тем более у меня!
Я попыталась взглядом передать ему, что ситуация чрезвычайно опасная и что мне нужна его помощь – но этот аналитик, как все мужчины, совершенно не разбирался в женских взглядах, и окончательно растерялся. Он уже сделал шаг от двери, явно собираясь уходить, и я поспешно добавила:
– Твой любимый малиновый чай, которым я угощала тебя на Обводном канале…
Таким образом я попыталась напомнить ему о нашей первой встрече, когда они с Черчиллем спасли меня от бандитов.
В его глазах мелькнул огонек понимания, но тут рядом со мной раздался едва слышный щелчок – это Ирина сняла пистолет с предохранителя.
– Все! Закрывай дверь! – прошептала она одними губами и выразительно повела черным стволом.
Я послушно протянула руку к двери… как вдруг что-то мощное обрушилось на эту дверь снаружи, едва не сорвав ее с петель и вырвав-таки цепочку; это что-то пронеслось мимо меня, едва не свалив с ног, и рухнуло на Ирину.
Оглушительно прогремел выстрел – и все стихло.
Ирина лежала на полу, в метре от нее валялся дымящийся пистолет, а на нее навалился грозно рычащий Черчилль с оскаленной пастью. Правая лапа его кровоточила, но это не мешало героическому бульдогу исполнять свой долг.
– Да снимите же его с меня! – простонала Ирина, стараясь не делать резких движений.
– Да ни за что! – ответила я. – Будешь валяться тут на полу до приезда милиции. Только пикни, бульдог тебе живо нос откусит…
Со времени описанных мной невероятных и трагических событий прошло чуть больше месяца. Я понемногу пришла в норму, втянулась в рабочий режим. Что называется, жизнь взяла свое. Потянулась череда будничных забот и занятий – чужие компьютеры, системные программы, квартиры клиентов, препирательства с шефом из-за заработка и из-за рабочего графика… Единственное, что в моей жизни изменилось, – я теперь одевалась как девушка, а не как хиппующий подросток. Вместо драных джинсов и ботинок на толстой подошве, называемых в народе… не будем повторяться как, я носила теперь приличные юбки, в крайнем случае – брюки, и даже туфли на каблуке. Впрочем, не очень высоком.
Ну, если честно, в моей жизни еще кое-что изменилось… в ней появились бульдог Черчилль и его симпатичный хозяин. Или можно в обратном порядке. Так что я думаю, что примета насчет букета невесты вполне может оказаться верной.
Впрочем, это отдельная история, и я пока не буду углубляться, чтобы не сглазить…
Так вот, прошло чуть больше месяца после описанных мной событий. Я возвращалась домой усталая, но довольная: мне удалось извести в компьютере одного солидного клиента целый клубок особенно зловредных вирусов, червей и троянов, в кои-то веки заслужив признание и благодарность от своего шефа. И даже обещание повышения. Разумеется, я понимала, что это – всего лишь слова, но доброе слово, как известно, и кошке приятно. Короче, я на радостях купила коробку пирожных и ехала домой, предвкушая приятный вечер, как вдруг в моей сумочке ожил мобильный телефон.
Звонила Ольга.
Голос у нее был какой-то растерянный и даже испуганный.
– Приезжай! – взмолилась она вместо приветствия.
– А что случилось? – спросила я, встревожившись.
– Приезжай – увидишь!
Я не стала задавать лишних вопросов, а просто поймала машину и помчалась к сестре со своей коробкой пирожных.
Ольга открыла мне дверь, но не успела ничего сказать, потому что ее отодвинула в сторону могучая рука, унизанная многочисленными перстнями, меня обняли, обслюнявили, перемазали ярко-малиновой помадой и наконец отпустили.
Я смогла перевести дыхание и разглядеть причину всей этой суеты.
Передо мной посреди прихожей стояла наша бесподобная тетя Рая.
Правда, с прошлого визита она очень переменилась. Нет, конечно, не похудела – в ней остались те же верные сто килограмм, – но стала еще ярче, пестрее и жизнерадостнее. На ней была пышная розовая юбка в огромных лиловых цветах, розовая же мохеровая кофточка с немыслимым вырезом, в котором колыхался необъятный теткин бюст (наша тетя жила по принципу «чем больше лет, тем глубже вырез»). Только теперь тетя Рая стала платиновой блондинкой с пышной прической в стиле Мерилин Монро. Правда, сильно постаревшей и неимоверно располневшей.
Отстранившись, тетя осмотрела меня с ног до головы и воскликнула своим глубоким грудным голосом:
– Ну, здравствуй, племяшка! Ты хоть на человека стала похожа! А это что у тебя? – она ловко выхватила у меня пирожные. – О, эклеры! Обожаю эклеры! Ольга, ставь чайник – будем пить чай!
Мы проследовали за ней на кухню.
Тетя Рая уселась в самом центре, широко расставив толстые ноги в Ольгиных домашних тапочках с собачьими ушами, и принялась вытаскивать из чемодана и раздавать нам подарки.
По этим подаркам можно было подумать, во-первых, что мы с Ольгой – маленькие девочки, посещающие младшие классы и радующиеся куклам и цветным карандашам, а во-вторых – что мы все еще живем в стране всеобщего дефицита, где нет ничего, от туалетной бумаги до шоколадных конфет.
Впрочем, тетя Рая в своем обычном репертуаре… ее всегда много!
Раздав подарки, она открыла коробку и отправила в рот один за другим три эклера.
– М-м-м! – протянула она с набитым ртом. – Вкусно! Девочки, а что же вы не едите?
– Рая, – проговорила Ольга, которая никогда не отличалась излишней деликатностью. – А ты к нам надолго?
– Навсегда! – воскликнула тетка, и тут же громко расхохоталась. – Не бойтесь, племяшки, я здесь надолго не задержусь – мне здешний климат противопоказан! И вообще, вы меня знаете, я – как комета: нынче здесь, завтра там… через неделю я улетаю в Швейцарию, там меня ждет друг детства! В один детский сад ходили, на одном горшке сидели, – Рая снова расхохоталась. – Шестьдесят лет не виделись, а тут вдруг встретились в Ницце – и он меня сразу узнал, кинулся обниматься, позвал в гости… старый песочник, пышный букет хронических болезней, но очень разбогател, пригласил меня в свое шале… можете себе представить – замуж зовет! Как раз недавно овдовел…
– Ну и что ты?! – спросила я с чисто женским интересом. – Согласишься?
– Староват он для меня! – вздохнула тетка. – Правда, шале в горах, и вилла в Сен-Тропе…
– Староват? – удивилась Ольга. – Вы же с ним ровесники?
– Кто тебе сказал? – возмущенно переспросила тетка. – Ему прилично за шестьдесят, а мне еще нет пятидесяти!
Мы с Ольгой переглянулись и прыснули.
