Здесь, вместо того чтобы идти к выходу, она остановилась в раздумье.
Таня права: посторонний человек не может попасть в салон, его не пропустит охранник. Сотрудницу салона Людмила узнала бы. Значит, к ней заходил кто-то из клиенток. И скорее всего, она еще здесь…
В салоне было еще четыре кабинета. Людмила толкнула первую дверь, за ней Вика, тоненькая брюнетка с колечком в носу, колдовала над волосами полной шатенки лет пятидесяти. Хм, а тетя-то почти лысая, оттого и причесывается в отдельном кабинете! Клиентка недовольно покосилась на Людмилу, Людмила извинилась и закрыла дверь.
С этой шатенкой она время от времени встречалась на тусовках, помнила ее неприятный, визгливый голос. Ну надо же, а ведь когда она при полном параде, то и не скажешь, что волос совсем нет… Нет, это не она заходила в Танину комнату…
Следующий кабинет был вообще пуст.
За третьей дверью Лиза, маленькая смешливая толстушка, делала маникюр худенькой старушке, матери известного бизнесмена, владельца сети супермаркетов. Нет, это точно не она…
Осталась последняя дверь.
Людмила приоткрыла ее, заглянула…
В кресле полулежала женщина. Больше ничего про нее нельзя было сказать, потому что лицо этой женщины было покрыто густой зеленоватой маской, волосы убраны в яркую пластиковую шапочку, а поверх одежды красовалась яркая накидка с картой Венеции. Над клиенткой трудилась Лена, крупная рыжая девица с розовой веснушчатой кожей. Лена оглянулась на дверь, узнала Людмилу и спросила:
– Людмила Михайловна, вам чем-то помочь?
– Да нет, спасибо… – пробормотала Людмила. – Я ошиблась дверью…
Прежде чем выйти, она еще раз оглядела клиентку.
Из-под цветной накидки виднелась узкая рука с темно-коричневым маникюром. Значит, она брюнетка…
Людмила закрыла дверь, прислонилась к стене, перевела дыхание.
Она ничего не узнала. Эта ли женщина заходила к ней? Эта ли женщина сказала, что знает что-то о смерти Антона?
Только сейчас Людмила осознала, что смерть мужа и вправду была какой-то странной.
Антон никогда ничем не болел, и когда появились первые признаки недомогания, он был скорее удивлен, чем озабочен. У него начался сухой кашель, озноб, слабость. Пару дней он еще ходил на работу, принимал антигриппин и витамины, но ему становилось все хуже. Тогда Антон вызвал врача, Леопольда Давидовича, который лечил всю семью.
Леопольд приехал, прослушал легкие, озабоченно покачал головой, измерил давление и сказал, что Антона нужно везти в больницу.
– Да что вы, – поморщился Антон. – Это же просто грипп…
– Не знаю. – Леопольд неодобрительно поджал губы. – Не нравится мне этот «просто грипп»! Кашель нехороший, и давление чересчур низкое. Как хотите, нужно в больницу! В домашних условиях я не могу взять на себя ответственность…
Он вызвал транспорт, Антона положили на носилки, потому что сам он не мог идти из-за слабости. Людмила хотела ехать с ним, но тут пришел брат, сказал, что это ни к чему, что он сам съездит в больницу и убедится, что Антона там хорошо устроили. Людмила знала: спорить с ним бесполезно, тем более она совершенно не умела что-либо организовывать, договариваться, не умела вовремя прикрикнуть. Нет, брат, несомненно, принесет больше пользы.
Больше Людмила не видела Антона.
Через час Леопольд позвонил ей и смущенным, растерянным голосом сообщил, что Антон умер.
– Мы делали все, что могли…
Людмила долго не могла понять, что он ей говорит, а когда поняла, то оцепенела, а потом разрыдалась.
– Ведь это был просто грипп… – проговорила она сквозь слезы, – вы же сами сказали… От гриппа не умирают…
– Ну да, ну да. – Леопольд бормотал что-то про непредвиденные осложнения и ослабленный организм.
Людмила долго плакала, до икоты и судорог, она смутно помнит, что приходил отец, потом появился Леопольд Давидович и сделал ей укол. Она тут же заснула, а утром Леопольд выписал успокоительные таблетки, от которых она находилась в полной прострации, ее ничего уже больше не волновало и не трогало. Она и в Сиам согласилась ехать, потому что было все равно.
И вот теперь появляется какая-то незнакомка и говорит, что знает о смерти Антона больше, чем она, его жена… его вдова…
Вернувшись домой, Людмила растерянно бродила по комнатам, хотела выпить кофе, чтобы прояснилось в голове, позвонила уже Анне Ивановне. Но тут же представила, как по квартире разносится кофейный аромат, и ее замутило.
– Мне чаю, и… у нас нет ли варенья покислее?
– Кизиловое есть… – после недоуменного молчания ответила Анна Ивановна, – сейчас принесу…
В ожидании чая Людмила ушла к себе, села за туалетный столик. Машинально выдвинула ящик комода, достала зеркало – то самое, которое она привезла из Ангарска.
Из этого зеркала на нее смотрело незнакомое лицо.
Нет, разумеется, это была она – ее глаза, ее губы, ее волосы – но в то же время все это было другим, не таким, как в большом трюмо испанского туалетного столика. Глаза были ярче, губы – решительнее, даже волосы лежали как-то свободнее.
– Ну, здравствуй! – сказала она этой новой, незнакомой себе. – И что же это значит?
– Здравствуй, – ответило ей отражение, – это значит, что ты начнешь новую жизнь. И для начала выяснишь, что знает та женщина, которая приходила к тебе в салоне.
Людмила вздрогнула, растерянно тряхнула головой: что с ней происходит? Она сходит с ума? Не хватало только разговаривать с собственным отражением!
Она закрыла глаза, снова открыла их, взглянула в зеркало… да нет, отражение в нем было ее, разве что ярче и выразительнее, чем в обычных зеркалах. Ну да, говорят же, что средневековые венецианские мастера владели секретом какой-то особенной амальгамы, позднее утраченной…
Она еле успела спрятать зеркало в ящик комода, когда в дверь зашла с подносом Анна Ивановна. Кизиловое варенье оказалось и вправду ужасно кислым.
На следующий день Людмила с утра не находила себе места.
К середине дня она поняла, что, если не встретится с вчерашней женщиной, не поговорит с ней, не будет знать ни минуты покоя. Разумеется, все это может быть чистой воды аферой, чтобы выманить у нее какое-то количество денег, но она должна в этом убедиться.
Она долго рыскала по шкафам, стараясь выбрать одежду попроще, чтобы не выделяться в торговом центре. Что бы такое надеть? Джинсы – это обязательно, они почти на всех, буквально униформа современного человека, что мужчины, что женщины, и вот еще курточка – с виду неприметная, никто там не поймет, что она дорогая, известной фирмы.
Около четырех она вышла из квартиры, спустилась вниз.
Вызывать водителя не стала, сама села за руль своей маленькой двухместной «БМВ», хотя отец всегда был недоволен, когда она сама садилась за руль. Но сейчас ей непременно нужно было одной ехать к Пяти углам.
Людмила давно не водила машину и отвыкла от ужасного городского транспорта, от бесконечных пробок, от хамского поведения водителей. По дороге едва не попала в аварию, с трудом увернулась от огромного черного джипа. Вдобавок долго не могла припарковаться и в итоге едва не опоздала на встречу.
В пять часов она вбежала в фойе торгового центра.
Людмила никогда не ходила в такие магазины, все покупки она делала в маленьких дорогих бутиках, где ее окружала целая толпа вежливых, обходительных, услужливых продавщиц, наперебой предлагающих
