в духе и сердито тявкнула на Леню, когда он послал ей одну из своих самых обворожительных улыбок. Девушка тоже была не в духе и вообще его не заметила. Она прошла к лифту, Леня же притормозил возле стеклянной кабинки, в которой, как рыба в аквариуме, обитала консьержка.
Консьержка не обратила на него никакого внимания.
Это была энергичная особа пенсионного возраста с коротко стриженными, обесцвеченными волосами, в полосатом свитере домашней вязки, обтягивающем пышные формы, и в круглых очках, съехавших на кончик носа.
Она жила полной и разносторонней жизнью, подобно Юлию Цезарю делая одновременно четыре важных и увлекательных дела: перед включенным на полную громкость телевизором читала желтую бульварную газету, прихлебывала из большой фаянсовой кружки фруктовый чай и разговаривала по телефону. На столе перед ней, кроме стопки газет и журналов, лежало несколько детективов в ярких обложках и пакет с дешевыми конфетами.
По телевизору шла передача про торговлю живым товаром.
– Прошу прощения! – вежливо обратился Леня к столь занятой особе и постучал по стеклу согнутым пальцем. Та даже не повернулась в его сторону.
– Пардон, мадам! – повторил Леня значительно громче и снова постучал в стекло.
На этот раз его заметили, реакция консьержки была даже слишком бурной. Она всем корпусом повернулась к посетителю, отвесила челюсть и округлила глаза. Однако чай не расплескала, и кружку поставила на стол вполне аккуратно.
– Ой! – вскрикнула она неожиданно высоким голосом. – Как вы меня напугали!
– Прошу прощения, это не входило в мои планы! – ответил Леня, послав ей точно такую же обворожительную улыбку, как таксе минуту назад.
– Вы ваще кто? – От испуга консьержка мгновенно перешла к подозрительности: – Вы как сюда вошли? Я вам конкретно дверь не открывала!
– Пресса проникнет куда угодно! – отозвался Маркиз, продемонстрировав бдительной особе подходящее к случаю служебное удостоверение. – Корреспондент еженедельной газеты «Ужасы и кошмары».
Название он прочел на той газете, которую перед его появлением читала консьержка.
– Да что вы говорите? – От подозрительности женщина перешла к живейшему интересу. Должно быть, она вообще отличалась быстрыми сменами настроения. – Это моя любимая газета! – сообщила она Лене и кокетливо поправила бесцветные волосы.
Тут же у нее снова произошла смена настроения, и в глазах опять загорелась подозрительность:
– А вы конкретно к кому? Конкретно с какой целью? Конкретно в какую квартиру?
– А я конкретно к вам! – сообщил ей Леня, продолжая лучезарно улыбаться.
– Да что вы? – Взгляд консьержки опять потеплел, и она придвинулась к стеклу. – А по какому конкретно вопросу?
– По вопросу убийства, – проговорил Леня, таинственно понизив голос. – Конкретно – по вопросу убийства Маргариты Михайловны Окунь. Если вы владеете достоверной информацией, я запишу с вами интервью. Для первой полосы.
– И с фотографией? – Женщина плотоядно облизнулась.
– Непременно!
– Ой, только не причесана я… Я же не знала, что такой случай… – Консьержка высунулась в окошечко и громко зашептала: – Насчет информации – это я не знаю, а только я вам всю правду скажу! Это он ее убил!
– Кто? – таким же громким, взволнованным шепотом осведомился Маркиз.
– Муж! – выпалила консьержка.
– Вы уверены? – Маркиз позволил себе добавить в голос крошечную дозу сомнения.
– Еще как!
– А откуда у вас эта уверенность?
– Поверьте мне, молодой человек! – Консьержка выразительно подняла брови. – Уж я-то знаю жизнь! Я знаю людей! Убийца – всегда муж! Да вы просто любую передачу поглядите! Хоть ток-шоу, хоть сериал какой-нибудь про криминал – первым делом подозревают мужа! Да вы хоть моего Викентия возьмите, покойника! Ведь только и мечтал, как бы от меня избавиться!
– И в итоге что с ним случилось? – из вежливости поинтересовался Маркиз, – потому что с вами, как я вижу, все в порядке.
– Попал под машину, – бестрепетно сообщила консьержка. – Под мусоровоз.
– А каких-то конкретных фактов об этой семье вы не знаете? – зашел Маркиз с другой стороны. – Какие у них были отношения и все такое…
– Плохие, – не задумываясь выдала дама. – А у кого они хорошие-то? Вот у меня с моим мужем, покойником…
Леня понял, что ничего конкретного здесь не узнает, и сделал следующий шаг:
– А вы знаете их домработницу?
– Александру-то? – На лице консьержки появилось презрительное выражение. – Ну, знаю… да только ничего в ней нету интересного! Нестоящая особа! Никогда не остановится, не поговорит со мной… больно уж много о себе воображает!
– А сейчас она дома? Или после смерти хозяйки уволилась?
– Чего это она уволилась? – консьержка недовольно фыркнула. – С таких денег кто же по своей воле уволится?
– Так значит, дома?
– Нет! – Дама, похоже, начала сердиться. – В химчистку ушла! Вот буквально пять минут назад, как раз когда передача началась! Ой, я же из-за вас все пропустила!
– Химчистка где? – коротко осведомился Маркиз.
– Да рядом тут, в торговом центре.
– Александра как выглядит? – рявкнул Леня, потеряв терпение. – Молодая, старая?
– Средних лет, – консьержка от растерянности отвечала толково, – помоложе меня будет. Вида неказистого, волосы серые, сама бледная, одета кой в чем. Пальто такое, цвет ББ…
– Какой? – удивился Маркиз.
– Бывший бордо! – отрезала консьержка. – Сами увидите! – И она отвернулась к телевизору, давая понять, что разговор окончен.
Леня выскочил из подъезда и понесся в сторону торгового центра, где находилась химчистка. Консьержка не обманула – очень скоро он увидел впереди сутулую фигуру с большим пакетом в руках. Пальто и правда когда-то было бордовым, однако от долгой носки выгорело и вылиняло, и теперь на нем были сизые проплешины, а чернобурка на воротнике лезла едва ли не клочьями.
Все сходилось – и жуткое пальто, и неказистый внешний вид, только волос не было видно под свалявшейся вязаной шапкой фасона «мечта мигранта».
Леня в раздумье двигался следом за домработницей Окуня, прикидывая, как бы с ней познакомиться поближе и приватно побеседовать. Как только он увидел ее, то сразу понял, что с этой женщиной все его обычные номера не пройдут. Тетка была в самом неудобном для общения возрасте.
Молодую девицу Маркиз разговорил бы без труда: как уже не раз говорилось, его обаяние безотказно действовало на продавщиц магазинов косметики и парфюмерии, официанток маленьких кафе, сестричек в регистратуре районной поликлиники – словом, того контингента, из которого в советские времена набирали участниц в популярную передачу «А ну-ка, девушки!».
Женщины за тридцать тоже не были обойдены Лениным вниманием, но – странное дело! – отчего-то поддавались на его обаяние только особы интеллигентные, с высшим образованием: искусствоведы, библиотекари, музейные работники, если преподаватели высших учебных заведений, то обязательно остепененные или уж, на худой конец, аспирантки. И даже одна была доктором биологических наук.
Домработница Александра являлась овощем не из этого огорода. По прикидкам консьержки, было ей лет сорок пять, а со спины так и все пятьдесят, вряд ли на нее произвели бы впечатление Ленина обаятельная улыбка и хорошие манеры.
Помощь пришла с совершенно неожиданной стороны. Какой-то ненормальный велосипедист – из тех,
