напротив музея-квартиры писателя Панаева.
В отличие от канцтоваров, которыми торговал Алоизий Закидонов, мебель в «Царском капризе» была, мягко говоря, недешевой. Журнальный столик в этом магазине стоил дороже нового «Фольксвагена», а приличный диван можно было приобрести примерно за те же деньги, что двухкомнатную квартиру в спальном районе. Видимо, эта мебель действительно была рассчитана на коронованных особ, рок-звезд первой величины или топ-менеджеров крупных нефтяных компаний. Однако все эти категории покупателей встречаются в Петербурге не очень часто. По крайней мере, значительно реже, чем в Москве или в Арабских Эмиратах. В связи с такой ценовой политикой покупатели не баловали магазин посещениями, и единственный продавец, импозантный молодой человек в мятом черном костюме, безмятежно дремал на канапе, соизмеримом по стоимости с океанской яхтой.
Именно по вышеуказанной причине Леня решил воспользоваться этим магазином для переговоров с Алоизием Макаровичем. Во всяком случае, он был уверен, что здесь им никто не помешает.
Леня вошел в магазин за несколько минут до назначенного Алоизию времени. Продавец негромко всхрапнул, повернулся на бок и затих. Судя по блаженному выражению лица, ему снилось что-то очень приятное. Например, саудовский шейх, неожиданно посетивший магазин и оптом скупивший все товары.
Маркиз устроился за одним из бесценных столов и приготовился ждать.
Алоизий оказался на удивление точен. Ровно в четырнадцать часов дверь «Царского каприза» распахнулась, и в магазин, громко пыхтя и кашляя, вкатился невысокий кругленький человечек с длинной неопрятной бородой и седыми клочковатыми волосами, торчащими из-под вязаной шерстяной шапочки, какие лет сорок назад носили конькобежцы-любители. Одет был этот человечек в черный ватник с отчетливым штампом «Минлесхоз» на правом рукаве. За спиной у Алоизия громоздился абалаковский рюкзак, перед собой он катил хозяйственную сумку на колесиках.
– Здрасте! – выпалил он, вертя головой. – Доставка канцтоваров! Мне к кому?
– Ко мне, – сообщил Маркиз, приветственно помахав вошедшему рукой.
– Я не опоздал? – Алоизий Макарович озабоченно покосился на часы.
– Нисколько!
– Ну, слава богу! – Алоизий плюхнулся на драгоценный диванчик и вытер потный лоб клетчатым платком. – Я уж так торопился, так торопился! Главное в нашем деле – не опаздывать! Точность, знаете ли, – это главное достоинство делового человека!
– Точность – вежливость королей, – подсказал Маркиз расхожую реплику.
– Насчет королей не знаю. Не сталкивался. Я ведь раньше был начальником отдела, так вот я требовал от своих подчиненных точности во всем… чтобы в восемь ноль-ноль были на рабочем месте, чтобы минута в минуту возвращались с обеденного перерыва… а вы, извините, раньше кем были?
– Ребенком, – ответил Маркиз.
Алоизий удивленно заморгал.
– Я имею в виду… где вы работали до всех этих событий? – И он сделал рукой широкий жест, обведя и немыслимо дорогую мебель, и безмятежно дремлющего продавца.
– Ах, вы об этом… я работал в цирке.
– Где?! – Глаза Закидонова полезли на лоб, седоватые волосы встали дыбом.
Леня понял, что рискует разом утратить уважение собеседника. В глазах Алоизия Макаровича бывший артист цирка вряд ли был уважаемым человеком. На это Маркизу было, в общем-то, наплевать, но вместе с уважением он мог утратить возможность получить от него ценную информацию.
– Цирк – это Центральный институт репрессивных конструкций, – быстро исправил Леня свою оплошность. – Крупный отраслевой институт. Я прошел там большой путь от молодого специалиста до начальника сектора.
– О! – Алоизий уважительно закивал. – Тогда вы хорошо меня поймете, коллега! Вы поймете, как трудно мне было перестроиться, поменять менталитет, встать, так сказать, на новые рельсы… но вы не подумайте, что я ропщу!
– Да, само собой… я ничего такого не думаю… – согласился Маркиз. Он готов был согласиться с чем угодно, лишь бы выудить у Алоизия нужные сведения.
– Мне рекомендовали обратиться к вам в компании «Бестинвест», – осторожно начал он поворачивать разговор в нужную сторону, как осторожно разворачивает опытный водитель на крутом повороте длинномерную грузовую фуру. – Кстати, там я встречал одного человека… тоже из бывших…
– Маргаринова? – ревниво осведомился Алоизий.
– Да, кажется, он представился именно так… – ответил Маркиз.
– Ну, он-то в новой жизни отлично устроился! – желчно проговорил Алоизий.
– Разве? Кажется, он работает простым курьером… перевозит документы…
– Простым курьером? – перебил Маркиза Алоизий. – Далеко не простым! Ведь важно не кем человек работает, а где! Вы ведь знаете, где работает Маргаринов?
Леня ответил неопределенным мычанием, и Алоизий, выдержав драматическую паузу, сообщил:
– Господин Маргаринов работает в мэрии! Вот как! Ни больше ни меньше! А вы говорите – простым курьером! Он не бегает на своих двоих, не пользуется общественным транспортом, как я, – его возит персональный шофер!
– Курьера – персональный шофер? – недоверчиво переспросил Маркиз.
– Представьте себе! Конечно, не по личным надобностям, а только тогда, когда он доставляет документы…
– Документы? – Маркиз заинтересовался. – А какие же документы? Ерунда небось какая-нибудь? Вопросники типа: «Сколько раз за последний месяц вы пользовались туалетной бумагой фирмы «Мягкий знак»?»
Алоизий довольно рассмеялся:
– Вот, и я ему так сказал! А Маргаринов так разошелся, прямо чуть из штанов не выпал! «Это ты из зависти! – говорит. – Да я такие бумаги важные вожу, к каким тебя и близко не подпустят!» Это меня-то, бывшего начальника отдела! У меня, если хотите знать, прежде была вторая форма допуска!
– Да что вы? – вежливо изумился Маркиз, которому как вторая, так и любая другая форма допуска ровным счетом ничего не говорила.
– Именно! – гордо подтвердил Алоизий. – И я ему об этом, естественно, вежливо напомнил… а он, то есть Маргаринов, на это ответил, что, к примеру, те бумаги, что он сегодня привез, такие наиважнейшие, что мне, с моей второй формой допуска, и не снилось. И что стоят они просто немыслимых денег. Каких-то невероятных миллионов. – Алоизий надулся, фыркнул и добавил: – Как же! Доверят такому, как Магаринов, страшные миллионы! Скорее рак на горе свистнет!
Последнюю фразу Алоизий произнес так громко, что спящий продавец встрепенулся, забормотал, но затем снова вытянулся на кушетке и безмятежно заснул.
– Надо же, как устроился! – сочувственно проговорил Маркиз. – С шофером по городу разъезжает! А еще говорят, что не место красит человека…
– Вот именно! – Закидонов шумно высморкался в клетчатый платок и спохватился: – Давайте разберемся с вашим заказом. Я вам привез бумагу для ксерокса, ручки, скрепки, степлеры, архивные папки…
– Все правильно! – Леня бережно переложил канцтовары в большую клетчатую сумку, какую в народе называют «мечта оккупанта», расписался в накладной красивым художественным росчерком и отсчитал Алоизию требуемую сумму.
– Еще вот тут распишитесь! – Алоизий протянул Маркизу красиво отпечатанный на лазерном принтере бланк. – Это сертификат на накопительную скидку. Сейчас вы получаете скидку только в полтора процента, но при каждой следующей покупке она будет увеличиваться на ноль целых две десятые процента… таким образом, с каждым разом вам становится все более выгодным наше сотрудничество!
– Что вы говорите! – Маркиз изобразил на лице светлый восторг. – Я это непременно учту!
Алоизий поглубже натянул на лоб свою конькобежную шапочку, взвалил на плечи абалаковский рюкзак и побрел к выходу, толкая перед собой тележку. Продавец на диване внезапно открыл глаза, но при виде Алоизия тут же испуганно зажмурил их снова. Он решил, что ему приснился кошмар.
