Закрыв дверь, он возвратился в зал, уселся в глубокое кресло с резными подлокотниками и обитой выгоревшим золоченым шелком спинкой, налил чай из яркого китайского термоса в прелестную бело- голубую мейсенскую чашку и поставил на старинный простуженный граммофон пластинку с изображением внимательно слушающей хозяйский голос собаки.
– Тебе небось хозяин тоже выволочки устраивал! – проговорил отставник, щелкнув по картинке желтоватым от никотина ногтем.
«Татьяна, помнишь дни золотые!..» – донесся из граммофонной трубы потрескивающий довоенный голос. Андрей Иванович закурил и начал фальшиво подпевать Петру Лещенко.
Ему нравилась эта работа.
Сначала, когда его отправили в отставку, Андрей Иванович очень комплексовал. Только вчера он был морским офицером, носил отлично подогнанную форму, ему улыбались девушки, перед ним вытягивались в струнку дисциплинированные матросы – и вдруг все это разом кончилось. Из блестящего офицера он превратился в нищего, никому не нужного пенсионера. Жизнь стала пустой и безрадостной, денег катастрофически не хватало. Вдобавок ко всему у него началась бессонница. Он привык на корабле засыпать под ровное гудение моторов, под ритмичную морскую качку, а здесь, на суше, все его раздражало – и звуки машин за окном, и урчание холодильника на кухне…
И тут очень кстати ему подвернулась эта работа. Пристроил его сюда старый знакомый, тоже в прошлом флотский офицер, который ушел из флота сам несколько лет назад, не дожидаясь увольнения, занялся частным бизнесом и преуспел.
Андрей Иванович к бизнесу способностей не имел, да и желания им заниматься – тоже, а вот работа ночного дежурного в антикварном магазине его вполне устраивала. Ему нравилась уютная, обволакивающая полутьма магазина, благородный запах старого дерева и тисненой кожи, тихое потрескивание дубовых половиц, множащие друг друга отражения в старинных серебряных зеркалах…
Собственная неумолимо приближающаяся старость казалась не такой ужасной и отвратительной на фоне красивой и достойной старости окружающих его вещей.
Отставник окинул взглядом достойно стареющие вещи и поднес чашку к губам.
Но выпить чаю он не успел, потому что в дверь магазина негромко, но настойчиво постучали. Андрей Иванович невольно поморщился – такое долгожданное, загодя предвкушаемое им удовольствие грозило рассыпаться как карточный домик.
– Кого это черт принес? – проговорил он тем ворчливым штатским голосом, который выработался у него за последние годы. – Хозяин, что ли, вернулся?
Он поставил чашку на круглый инкрустированный столик восемнадцатого века, положил недокуренную сигарету на розовое севрское блюдечко и, недовольно ворча, потащился к дверям.
За стеклянной дверью магазина метался высокий мужчина с каким-то совиным лицом – крючковатый нос, выпуклые щеки, круглые выпученные глаза…
– Что надо? – неприязненно проговорил сквозь дверь отставник тем самым штатским голосом.
– Позвонить! – крикнул в ответ незнакомец. – Человеку плохо, может быть, он умирает, а у меня мобильник сел! Позвольте от вас позвонить! Вызвать «Скорую»!
Впускать в магазин посторонних категорически запрещалось, но Андрей Иванович все еще не мог изжить в себе устарелые взгляды, сохранившиеся от прежней жизни вместе с военно-морской выправкой. Например, он считал, что приличный человек должен помогать ближним, особенно если те попали в беду.
Кроме того, незнакомец за дверью казался совершенно безобидным.
Андрей Иванович тяжело вздохнул, повернул «собачку» замка и открыл дверь.
Незнакомец протиснулся в магазин и уставился на сторожа странным взглядом круглых совиных глаз.
– Вот телефон, – Андрей Иванович показал на старомодный, в духе магазина, аппарат и посторонился, пропуская незнакомца. В его душе шевельнулось какое-то неприятное, зябкое чувство – уж очень странным показался ему этот человек… однако он не выглядел сильным и опасным и, определенно, был один.
«Российский моряк не может быть трусом!» – подумал Андрей Иванович и повернулся к незнакомцу спиной, чтобы запереть за ним входную дверь.
И в ту же секунду на его голову обрушился удар.
В глазах отставника потемнело, и выложенный плиткой пол магазина качнулся навстречу, как палуба большого противолодочного корабля в девятибалльный шторм.
Андрей Иванович успел подумать, что интуиция его подвела, что Пауцкий будет взбешен, и потерял сознание.
Впрочем, он довольно скоро пришел в себя.
Голова гудела, как пивной котел. Перед глазами мелькали разноцветные пятна. Незнакомец с круглыми совиными глазами сидел возле него на корточках и брызгал в лицо водой из той самой бело-голубой мейсенской чашки.
– Паук не велит трогать фарфор… – выговорил отставник заплетающимся языком.
– Что? – удивленно переспросил незнакомец.
– Ты… кто? – пролепетал Андрей Иванович.
– Антиквар в пальто, – ответил ему незнакомец и наклонился еще ниже. – Где клавесин?
– Ка… какой еще клавесин?
В ушах шумело, и Андрей Иванович решил, что ослышался. Больно уж бессмысленно прозвучал вопрос.
– Ответ неправильный! – Незнакомец еще больше округлил совиные глаза и неожиданно ткнул сторожа сложенными пальцами в бок. Сквозь тело Андрея Ивановича словно прошел высоковольтный электрический разряд – так это было больно. Он открыл рот, хватая воздух. На глазах выступили слезы.
– Ты кто… – прошептал он, едва отдышавшись. – Что тебе нужно? Бери все, что хочешь, и уходи! Я возражать не буду! У хозяина все застраховано, а мне своя жизнь дорога…
– Правильный подход, – совиные глаза одобрительно моргнули. – Но я, к большому сожалению, не могу последовать твоему совету. То есть взять, что хочу. Потому что как раз этого здесь и нет. Еще раз спрашиваю – где клавесин?
– Ничего не знаю ни про какой клавесин! – выдохнул Андрей Иванович. – Я вечером заступил, все, что есть в магазине, – вот оно, а никакого клавесина я не видел…
– Очень плохо, – на совином лице изобразилось недовольство. – Куда же он мог деться? Я точно знаю, что клавесин должен здесь быть! Днем его сюда привезли. Все-таки это не иголка… так где же он? Даю тебе последний шанс!
– Да не знаю я! Что это хоть за штука – клавесин? Светильник, что ли, какой? Так вон они все висят…
– Серость… – вздохнул незнакомец. – Клавесин – это музыкальный инструмент вроде пианино, только поменьше, с клавишами.
– Ах этот… – с недоверием произнес Андрей Иванович. – Ну надо же, чего только люди не выдумают! А ты у хозяина в кабинете смотрел? Может, его еще оформить не успели…
Хозяин свой кабинет запирал – Андрей Иванович думал, что так, на всякий случай, поскольку больших денег и ценностей он на ночь в магазине никогда не оставлял.
– Ну смотри, последний шанс тебе даю, – сказал незнакомец с таким неприятным совиным лицом, – если и там клавесина нет, то ты мне больше не нужен.
С этими словами он развернулся на каблуках и поспешил в кабинет Пауцкого. Для того чтобы справиться с замком, ему понадобилось всего несколько секунд, и как только страшный тип скрылся за дверью, Андрей Иванович мобилизовал все силы и встал с пола. Заполняющие магазин ценные предметы мебели и интерьера тотчас закружились перед его глазами хороводом, как фигуры на старинной греческой вазе, стоявшей возле дивана. Андрей Иванович пошатнулся, но мысль о том, что он в прошлом – боевой флотский офицер, придала ему силы. Он сделал несколько шагов вперед и вдоль стены, опираясь на комоды и буфеты, добрался до сигнальной кнопки.
Сигнализацию хозяин провел не так давно, по настоянию страховой компании, но не доверял ей, а самое главное – опасался пускать в магазин представителей милиции: понабегут, говорил, горластые
