Однако возле гаража никого не было, только изнутри раздавался грозный лай бордоского дога. Услышав, как ключ поворачивается в замке, Бонни замолчал, потом рыкнул вопросительно и снова залился лаем, очевидно, сообразив, что любимой хозяйки за порогом нет. Василий Макарович поежился – как бы не сожрала зверюга-то, ишь какая огромная! Но преодолел себя и вошел в гараж.
– Что смотришь? – виновато спросил он у пса. – Знаю, недосмотрел. Но ведь и она тоже не малый ребенок, сама могла сюда добраться. Менты ее не тронули, это я точно знаю.
Бонни коротко рыкнул. Если бы здесь была Василиса, она тотчас бы поняла: он переживает, что умственные способности его хозяйки оставляют желать лучшего, а еще она доверчивая, нерешительная и рассеянная. И отпускать ее одну никуда не следует. Вот если бы его сегодня взяли на дело, тогда бы с Василисой точно ничего не случилось…
– Только тебя там и не хватало! – ворчливо заметил Василий Макарович. – Уж тебя вся округа знает, никакой конспирации… Сейчас надо ждать, придет она, никуда не денется…
Бонни улегся у двери, ясно давая понять, что ни за что не двинется с места. Василий Макарович поставил чайник, а псу вывалил в миску полбанки тушенки. Бонни сделал вид, что запах еды его ни капельки не волнует, и отвернул морду в сторону.
– Ешь-ешь, – вздохнул дядя Вася, – думаешь, я откупиться хочу? Ждать надо, больше сейчас делать нечего…
Он полез было в шкафчик за флягой, но остановился, поймав укоризненный взгляд собаки.
«И то верно, – подумал дядя Вася, – вдруг еще куда ехать придется?»
Время шло, Василисы не было.
«А если сбежала девка? – думал Василий Макарович. – Сбежала, а мне собаку оставила. Сообразила, что я не последняя скотина, пса на улицу не выставлю… С другой стороны, куда ей бежать-то? Некуда Василисе идти, а я бы ей помог… А с третьей стороны, с чего мне ей верить? Кто я, на ее взгляд, – нищий пенсионер, да еще и пьющий к тому же. Разве незнакомый человек поверит, что я когда-то асом был, громкие дела расследовал? А теперь вот никому не нужен…»
Снова рука привычно потянулась за флягой, но Бонни положил тяжелую лобастую голову дяде Васе на колени и сказал взглядом, что Василиса не такая, что она никогда никого не обманывает и сбежать никуда не могла, потому что никогда его, Бонни, не бросит.
– И то верно! – повеселел Василий Макарович. – Собака, она всегда все чувствует! Ждать надо!
Стрелки часов двигались очень медленно.
За рулем сидел вовсе не Василий Макарович, а какой-то совершенно незнакомый мужик средних лет с широкими покатыми плечами и круглой плешью на затылке.
– Ой! – пискнула я. – Кажется, я не туда села… перепутала машины…
– Сиди! – гаркнул водитель, полуобернувшись. – Ничего ты не перепутала!
Я потянулась к ручке, чтобы открыть дверцу и выскочить из чужих «Жигулей» – но дверь сама распахнулась, и на сиденье рядом со мной втиснулся здоровенный детина. Он мрачно зыркнул на меня из- под сросшихся бровей. В машине сразу сделалось тесно. Кроме того, в салоне резко и неприятно запахло – дешевым одеколоном, не перебивавшим запаха чеснока, пива, застарелого пота, а самое главное – запаха угрозы, агрессии, криминала, запаха опасности. Я почувствовала, что настоящие неприятности только начинаются.
– Сиди тихо! – прошипел бровастый незнакомец и ткнул мне в бок чем-то острым.
Я скосила глаза и увидела нож с длинным узким лезвием. По спине у меня побежали мурашки, я хотела закричать, но горло перехватило от страха.
Кроме того, я отчетливо поняла, что крик мне нисколько не поможет, никто не придет на помощь – улица вокруг опустела, как будто все население Васильевского острова внезапно вымерло от какой-то страшной болезни.
– Тихо сиди, а то кровь пущу! – пообещал мрачный тип, и по всему было видно, что он не шутит.
– Вы меня с кем-то перепутали! – пролепетала я, справившись с голосом. – У меня нет ничего ценного, и я не знаю никаких секретов… я не тот человек, который вам нужен!
– Сказал – сиди тихо! – Он сверкнул глазами. – Еще пикнешь – приколю!
Он повернулся к водителю и коротко бросил:
– Поехали!
Машина резко сорвалась с места и помчалась вперед.
Я выглянула в окно. Мы проехали мимо кафе, где меня дожидались два невезучих капитана. Их машина все еще стояла перед входом…
Черт! Мы с Василием Макаровичем провернули такую хитрую операцию, чтобы обмануть ментов, – и в результате я попала в лапы к отмороженным бандитам. Из огня да в полымя… Лучше бы я сдалась милиции и снова оказалась в кабинете у Кудеяровой… там, по крайней мере, мне не угрожали ножом!
И куда, интересно, подевался дядя Вася? Ведь он обещал ждать меня на этом месте…
Машина мчалась, то и дело кого-то обгоняя и выскакивая на встречную полосу.
– Ты что делаешь! – прошипел бровастый в спину водителю. – Аккуратнее веди! Только милиции нам сейчас не хватало!
– Могила велел скорее! – отозвался водитель, но тем не менее сбавил скорость.
Однако бровастый как в воду глядел: впереди из-за припаркованной машины выскочил милиционер с полосатым жезлом и кобурой на поясе. Он сделал знак остановиться и подъехать к тротуару.
– Стой! – процедил сквозь зубы бровастый и повернулся ко мне, грозно нахмурившись:
– Только пикнешь – и тебе конец!
Милиционер неторопливо подошел к машине, наклонился к водительскому окну:
– Сержант Снегирев! Почему нарушаем?
– Извините, начальник! – Бровастый перегнулся через переднее сиденье. – Это моя вина! Я его попросил ехать как можно скорее… жене очень плохо, в больницу везем!
Он прижался ко мне боком, и я почувствовала, как в кожу впился кончик ножа.
Сержант уставился на меня. Я беззвучно открывала рот, словно выброшенная на берег рыба. По лицу моему стекал холодный пот, и я, должно быть, действительно выглядела не лучшим образом.
– Что это с ней? – спросил милиционер озабоченно. – Бледная какая!..
Будешь тут бледной, если тебе в печень тычут огромным ножом!
– Сердце вроде… – отозвался бровастый.
– С сердцем шутки плохи! – милиционер изменился в лице и махнул водителю:
– Ладно, езжай скорее, а то как бы и правда не опоздать! Я своим по рации передам, чтобы вас не задерживали!
Водитель перевел дыхание и выжал педаль сцепления.
– Ну, Курок, круто! – бросил он через плечо, отъехав на безопасное расстояние от милиционера. – Я уж думал – все, кранты!
Мы некоторое время петляли по линиям и переулкам Васильевского острова, наконец свернули в какой-то двор и остановились перед железными гаражными воротами. Водитель посигналил, ворота с негромким гудением поднялись, и мы въехали в просторное помещение вроде ремонтной мастерской или гаража на несколько машин.
Водитель заглушил мотор.
Наступила тишина, в которой отчетливо раздавался монотонный ритмичный звук – где-то неподалеку падали в раковину капли воды.
Затем послышались приближающиеся шаги. К машине, слегка прихрамывая, подошел высокий, очень худой человек с лысой, как колено, головой и лошадиным лицом, украшенным кривым шрамом. В обезображенном лице, во всей его угловатой фигуре чувствовалась опасная сила, привычка повелевать, распоряжаться человеческими жизнями.
– Привезли? – спросил он скрипучим холодным, словно механическим голосом.
– А как же! – Мой спутник, мрачный тип со сросшимися бровями, открыл дверцу и вытащил меня из машины. – Вот она, Могила! Доставили в лучшем виде!
– Рад познакомиться, – лицо со шрамом слегка скривилось, видимо, это должно было изображать улыбку. – Добро пожаловать, мадам, рад оказать вам гостеприимство!
