Александра открыла дверь, не спрашивая, кто там, – звонок был свой, «местный», и она подумала, что у Алки опять закончились сигареты или ей захотелось поболтать в тишине. На пороге, однако, стояла Даша.
– Сестричка! – искренне обрадовалась Александра. – Вот это сюрприз! Проходи!
– Извини, Саша, у тебя телефон все время занят, я и решила, что ты дома…
– Ой, не говори! – рассмеялась Александра. – Достали меня все звонками и визитами! Мы же с тобой целую неделю не виделись, у меня столько новостей! Кофе будешь?
– Да нет, лучше чаю… Несладкого и покрепче…
Александра взглянула на сестру повнимательнее:
– Что-то ты бледная, под глазами круги… – и тут же перескочила на свое: – А я ведь уезжаю на съемки!
– Куда? – оживилась Даша.
– Да вот, давно уже разговоры шли, а теперь бюджет утвердили, готов сценарий сериала – исторического. Тридцать серий, рабочее название – «На суше и на море», сплошные приключения. Пока еще тепло, в поселок один под Ялтой поедем…
– Ну надо же… А в театре как же? – Даша приняла из рук Александры чашку и отхлебнула большой глоток.
– Вот тут-то самое интересное начинается! – Александра села на стул. – Значит, как только объявила я в дирекции, что отпуск прошу на полгода, так они прямо обалдели! Ну, я тогда заявление об отпуске написала – и ушла! Но недалеко, потому что перехватила меня секретарша Галочка… нет, кажется, Танечка. «Срочно, – кричит, – Сергей Константинович вас к себе требует!» Ну, думаю, если он опять хамить начнет – дверью хлопну и уйду, в гробу я видала такое отношение!
– А он? – Даша положила себе брусничного варенья.
Банку презентовала Александре теща соседа Василия. Она сварила варенье по новому рецепту, без сахара, и получилась такая кислятина, что у всех домашних мигом свело скулы. Ягод было жалко, и теща принесла варенье Александре, зная, что она все равно не ест сладкого.
– А он строго так говорит – ты что это надумала? Ты, мол, у меня ведущая актриса, во всех спектаклях репертуара занята, кем я тебя заменю? Ну, говорю, Сергей Константинович, не во всех я спектаклях занята, а незаменимых у нас нет, вы сами это часто повторяете. Вот молодежь и привлекайте! Подушкина, опять же, – восходящая звезда. Он как закричит – ты мне эти бабские штучки брось! А я ему – хватит орать, мы не на сцене. Это там вы – царь и бог, а здесь я и сама поорать могу. Только не стану, потому что неинтересно мне. И если хотите меня увольнять – увольняйте! Сама я из театра не уйду, люблю сцену. Тайм-аут только прошу, хочу себя в другом амплуа попробовать.
– А он что? – Даша мигом уплела варенье и положила еще.
Александра покосилась на нее удивленно, но продолжила о своем:
– Да ничего: надулся и замолчал. Я и пошла себе. А на следующий день утром – звонок. Жена его, собственной персоной. Мне, говорит, с вами очень нужно поговорить.
– Ой! – Даша зажала рот рукой, глаза ее округлились и стали похожи на ягоды крыжовника.
– Я – то да се, мол, некогда мне… а она – я уже внизу, у подъезда. Ну, думаю, бог не выдаст, свинья не съест, соседке звякнула, Алке, мол, если крики за стенкой услышишь – сразу Василию звони, пусть ребят своих высылает на подмогу.
– Страшно… – Даша вылизала блюдце досуха и умильно посмотрела на банку с вареньем.
– Ну, приходит тетя такая, немолодая, одета просто, фигура полноватая, волосы прокрашены кое-как – ничем, в общем, не примечательная особа. Усмехнулась – не бойся, мол, говорит, драться не стану. Сели мы вот тут, в кухне, она и говорит – очень ты меня, Александра, подвела, прямо нож в спину воткнула! Я, говорит, всю жизнь этого Меденикова опекала и направляла, в свое время на свою карьеру наплевала, да и не жалко, потому что он – большой талант. Но силы у меня, говорит, уже не те, хотелось бы отдохнуть. Тут ты у него появилась – и я малость расслабилась. Чувствую, что в надежных руках оказался мой Сережа. Толковая, думаю, девка попалась. И поддержит его, и научит, и утешит, и талант за ним признает безоговорочно, да и сама не бездарность. Ну, говорит она дальше, занялась я своими делами, в санаторий даже съездила пару раз. А тут – нате вам, такой политический переворот! Ты его и бортанула! Я говорю – да я, в общем, не бортанула, он сам выделываться начал. Ну, это он может, машет она рукой, да только раньше ты на это внимания не обращала… Да положи ты себе еще этого варенья, не облизывай банку глазами!
– Очень вкусно… – Даша смущенно опустила глаза.
– Да? – удивилась Александра. – А у нас никто его не ест…
– Чем все кончилось-то?
– Да ничем. Адресовала я ее к Подушкиной, так она даже ногами затопала. Эта, говорит, дура в постель-то к нему влезла с радостью, а по части умных разговоров оказалась слабовата. Так что очень, говорит, ты меня подвела, потому что снова пришлось мне все на себя брать. Бросить, мол, мне его нельзя – большой талант пропадет. А так, он еще много пьес может поставить!
– А ты что? – Даша с сожалением отставила полупустую банку.
– Не хотелось хорошую тетку обижать, и объяснила я ей, как умела, что стала другим человеком и спать с ее мужем больше не буду. Она поняла, и вполне по-хорошему мы с ней простились.
– Ну и нравы у вас в театре! – поежилась Даша. – Ой!
Она сорвалась с места и полетела в ванную комнату.
– Та-ак, – протянула Александра, через пару минут увидев появившуюся в дверях несчастную свою сводную сестричку. Лицо Даши было белым, на нем густой коричневой россыпью выделялись веснушки. – Ну а у тебя какие новости?
– Я беременна, – Даша без сил опустилась на стул, – уже второй месяц пошел…
– Да что ты? Ой, здорово! – Александра рванулась было обнять ее, но Даша уронила голову на стол и горько заплакала. – Ну, ты что? – растерялась Александра. – Радоваться нужно…
– Да, а Димка говорит, что это не ко времени… – прорыдала Даша, – его с работы увольняют… у них сокращение…
– Что?! Да как он смеет! – Александра топнула ногой. – Ну, я ему мозги-то вправлю!
– Он совсем не обрадовался…
– Ну, конечно, растерялся в первое время, это с молодыми папашами бывает…
– И еще свекровь ворчит, а как все узнает, вообще меня со свету сживет…
