Он поймал пуделя и пошел домой. Жена открыла ему дверь и даже не спросила про молоко.
Игорь Иванович долго ворочался в постели, а потом заснул на удивление крепко.
И снился ему сон, что он поднимается по обшарпанной лестнице, мимо проходят какие-то незнакомые люди, открываются двери, слышны музыка, смех и крики, но он все идет наверх, выше и выше, и вот уже знакомый чердак. Он карабкается по старой шаткой лесенке, с трудом пробирается через горы мусора к разбитому чердачному окну и долго стоит, облокотившись на плохо оструганную доску подоконника.
Он смотрит на улицу, туда, где, по другую сторону двора, можно разглядеть крошечное узкое оконце, и знает, что она сегодня не придет. Он знает даже, что она не придет никогда. Но все стоит и стоит в тщетной надежде.
И вдруг... в окошке вспыхивает свет, и он наконец видит женщину... Он близоруко щурится, пытаясь разглядеть, кто же там, в окне, а женщина вынимает шпильки и распускает волосы цвета майского меда. Он знает, что так не может быть, так не должно быть, но его охватывает прежнее чувство. Потом женщина проводит гребнем по волосам, но они не струятся тяжелой золотой волной, они почему-то тянутся за гребнем, извиваясь и путаясь. И вот, когда он встает на цыпочки, чтобы разглядеть ее лицо, она поворачивается, и он едва не умирает от ужаса.
Перед ним – мерзкая старуха с грязными седыми космами, лицом, изъеденным бесчисленными морщинами, и огромным ртом, посреди которого торчит единственный желтый зуб, как церковь среди осенней пустоши. Старуха улыбается ему, и от этой улыбки кровь стынет у него в жилах, и из груди рвется крик, переходящий в тоскливый вой.
– Что с тобой? – Он проснулся от того, что жена трясла его за плечо. – Очнись!
Он сел, осознав себя в собственной постели, но сон был настолько явным, настолько реальным, что сердце долго еще колотилось о ребра. Он спустил ноги на холодный пол и наткнулся на что-то мягкое – это пудель лежал возле кровати. Он привычно пнул собаку, пудель обиженно взвизгнул и отскочил к двери. Глаза его отливали красным, он оскалился и зарычал.
– Чертово отродье! – прошипел он. – Придушу, гада!
– Прекрати! – крикнула жена. – Ты отвратителен! Разве можно так обращаться с Милордом!
– Тебе собака дороже мужа! – крикнул он в запале.
– А как же, – ответила жена, – именно так.
Она взяла пуделя на руки, и Игорь Иванович увидел, что глаза ее отливают в темноте красным, как у собаки.
Примечания
1
Перевод А. Танкова.
