знаешь такое, о чем не догадываются мужи знаний, проводящие свои дни за чтением папирусов… о чем не догадываются обитатели храмов…
Он замолк, не решаясь продолжить, и старая Фетх проговорила вкрадчивым голосом:
– Должно быть, знатному господину приглянулась какая-то красавица из богатого и могущественного дома, такая, которой нельзя просто приказать: приди ко мне сегодня! Многие важные господа приходили с этой жалобой к старой Фетх, и я давала им любовное питье, которое делает просто чудеса! Достаточно влить один пузырек этого настоя в питье красавицы – и для нее не будет в мире ни одного мужчины желаннее тебя! Но то были старые, немощные господа, уродливые и морщинистые, как ствол баобаба из страны Нуб, а ты, мой владыка, молод и красив, как Осирис, и тебе достаточно улыбнуться, чтобы все красавицы златовратых Фив были у твоих ног! Зачем тебе любовное зелье, когда твоя кожа пахнет кардамоном, а голос звучит сладко, как голос ночной птицы?
– Умолкни, старуха! – оборвал ее жрец. – Не для того я пришел к тебе, чтобы слушать эти похотливые бредни! И не нужно мне твое любовное зелье…
– Тогда, может, знатному господину нужно другое зелье – то, от которого глаза закрываются навеки и человек засыпает таким сном, от которого нет пробуждения? Может быть, у тебя есть злейший враг, чья жизнь не дает тебе покоя, или недруг, из-за которого ты не можешь занять новую высокую ступеньку в Доме Чисел?
Жрец пробормотал что-то неразборчивое, схватил старую ведьму за край одежды и встряхнул ее:
– Что ты болтаешь, старая? Хорошо, что нас никто не слышит! Если ты скажешь еще что-то подобное, я проткну твое дряхлое тело кинжалом, как протыкают тело жертвенного животного, рассеку на сорок частей и разбросаю по всему Городу Мертвых, чтобы в загробной жизни ты и за тысячу лет не могла их собрать!
Старуха побледнела и затряслась, как древесный лист под западным ветром, ветром бесконечной пустыни: она уже не боялась смерти, но как всякий египтянин, невероятно страшилась того, что тело ее будет расчленено и в Царстве Мертвых не сможет стать обиталищем для души.
– Не слушай, не слушай глупую старуху, знатный господин! – пробормотала она своим скрипучим голосом. – Я сама не знаю, что говорю! Скажи мне, мой владыка, чего ты желаешь, и старая Фетх попытается сделать все, что в ее силах!
Жрец разжал руку, выпустил старую ведьму и заговорил тише, склонившись к ней.
Хоту с молодости отличался хорошим слухом, но даже ему пришлось подползти ближе, чтобы разобрать слова жреца.
– Я слышал, что в одной из гробниц Города Мертвых хранится великое сокровище, – начал он.
– О, мой господин, грабить могилы скверно! – заныла старуха. – Боги этого не прощают! Они наказывают грабителей страшными болезнями, от которых те слепнут и глохнут, теряют разум и умирают в ужасных мучениях…
– Дослушай меня, старая! – рявкнул ночной гость. – Мне не нужно золото мертвых, не нужны драгоценные камни и слоновая кость! Мне нужен только один папирус… может быть, ты слышала о нем. Его называют папирусом Тота, или Мудростью Мудрых…
Старуха замолкла, сжавшись в комок, будто ей стало холодно. Глаза ее испуганно забегали.
– Ты же сам говорил, щедрый господин, что у ночной пустыни тысячи ушей! – проговорила она, понизив голос. – Ты ругал старую Фетх за то, что она чересчур болтлива, а теперь сам говоришь такие ужасные вещи! Это опасно, очень опасно, особенно для такой беспомощной нищей старухи, как я!
Жрец понял намек на щедрость и бросил к ногам старухи еще одно серебряное кольцо.
– А ты постарайся вспомнить, старая, – и не будешь такой нищей! Вдобавок к этому серебру я дам тебе золото, много золота! Постарайся вспомнить, может, ты слышала об этом папирусе! Он содержит древние знания о науке чисел и о самом главном числе, которое заключает в себе тайну жизни и смерти!
– Что я могу знать о таких умных вещах? – проскулила Фетх. – Я простая старуха… я никогда не слышала о таком папирусе, я вообще не умею разбирать черные значки иероглифов… вот Габд-а-Батх, Шейх Ночи, он, должно быть, знает гораздо больше меня!
Хоту вздрогнул: он кое-что слышал о том, кого называли Шейхом Ночи, и эти слухи были страшными. Шейх Ночи был главарем самой большой шайки грабителей могил, самым удачливым и беспощадным. Он ловко уходил от стражей Некрополя, и его добыча всегда была велика, как ни у кого из ночных грабителей. Но не из-за этого так боялись его все обитатели Города Мертвых, не из-за этого произносили его имя со священным ужасом. Шейх Ночи часто уходил на запад, за горы, туда, где простиралась великая бескрайняя пустыня, и общался там со злыми духами, с потомками и прислужниками Сета. Именно они приносили ему удачу и богатую поживу. По крайней мере, такие слухи ходили о нем на левом берегу Нила.
– Сведи меня с этим человеком – и я заплачу тебе золотом! – высокомерным тоном произнес жрец, пристально поглядев на испуганную старуху.
– Я попытаюсь… – едва слышно ответила та своим скрипучим голосом. – Я попытаюсь, знатный господин, но не знаю, удастся ли мне это: ведь Шейх Ночи свободен, как ветер. Сегодня он может быть здесь, в Городе Мертвых, а завтра…
Знахарка понизила голос, а потом и вовсе перешла на шепот, так что Хоту не мог больше разобрать ни слова.
Шасу снова напрягся, уставившись в темноту, шерсть у него на загривке встала дыбом. Хоту взглянул в ту сторону, куда смотрел пес, и заметил среди камней какое-то едва уловимое движение. Сперва он подумал, что это голодный шакал крадется за добычей, но, внимательно приглядевшись, понял, что это не священный зверь Анубиса, а куда более опасное двуногое создание. Действительно, шакалы по ночам чувствовали себя хозяевами в Городе Мертвых и расхаживали по нему, не скрываясь: ведь их почитали как слуг Анубиса, и всякого, кто посмел бы нанести вред шакалу, ждала суровая кара.
Старый парахит перебрался чуть в сторону, забравшись на каменное возвышение, откуда можно было лучше разглядеть того, кто прятался в темноте. И действительно, он смог различить затаившуюся среди камней человеческую фигуру.
В слабом отсвете факела блеснула выбритая голова, белые одежды… это был жрец, и у Хоту не осталось сомнений, что он следит за своим собратом, беседующим со старой знахаркой.
Хоту схватил своего пса за загривок и скользнул в темную расщелину между двух скал: то, что здесь происходило, нисколько его не касалось. Если жрецы из Дома Чисел встречаются по ночам с ведьмой, если они следят друг за другом – это слишком опасные дела для такого беспомощного старика, как он. Лучше держаться от них подальше, лучше скрыться в свою жалкую лачугу, как мелкие зверьки пустыни прячутся в норы, когда по раскаленному от зноя песку и камням скользит тень орла.
Пес попытался заскулить и вырваться, его интересовали ночные шорохи и приглушенные звуки, но парахит только крепче сжал шерсть на загривке и хорошо знакомой тропинкой среди надгробий заспешил к своей хижине.
Ат Сефор выслушал старуху, бросил перед ней на каменистую землю еще одно кольцо – на этот раз золотое, как и обещал – и двинулся в обратный путь. Сегодня он не сможет встретиться с Шейхом Ночи, не сможет увидеть тот папирус, о котором так много слышал. Ну что ж, он и не рассчитывал на такой быстрый успех. Главное, что он сделал шаг в нужном направлении, а каждая дорога начинается с первого шага.
Кстати, та дорога, по которой он шел в эту минуту, была неровной, каменистой и опасной. Ат Сефор настороженно вглядывался в темные надгробья, в каменные осыпи, то и дело преграждающие
