Оратор обвел взглядом зал Конвента – и тут же разразились оглушительные аплодисменты. Молодой человек в третьем ряду вскочил и закричал, перекрывая шум:
– Мы все готовы умереть вместе с тобой! Мы готовы умереть за тебя, Робеспьер!
– Какой успех! – проговорил Жан-Поль Лесаж, повернувшись к соседу. – Однако как этот Робеспьер умеет подчинить себе слушателей! Иногда мне кажется, что он владеет какой-то магической властью, каким-то секретом...
– При чем тут магия? – возразил депутат от Лилля. – Робеспьер искренне предан делу революции, поэтому его слова находят такой отклик в сердцах слушателей.
– Помнится, год назад вы считали его вульгарным провинциалом? – Лесаж прищурился, пристально взглянул на собеседника.
– Я?! Никогда в жизни! – воскликнул тот. – Я почувствовал величие Робеспьера, едва только увидел его! А вот вы, насколько я помню, говорили о нем неодобрительно и даже собирались уехать в Англию.
– Я?! – Лесаж испуганно огляделся по сторонам. – В Англию, в это гнездо контрреволюции?! Вы меня с кем-то перепутали! У меня никогда и в мыслях не было ничего подобного! Все знают, что я – истинный патриот и подлинный революционер!
Максимилиан Робеспьер шел к выходу из зала, высоко вскинув голову. Казалось, он не замечал провожавших его восторженных взглядов, не слышал приветственных голосов. Впереди него поспешал юный Сен-Жюст, расчищая дорогу для Учителя.
Вдруг Робеспьер остановился.
Он заметил среди депутатов Конвента рослого круглолицего человека с мрачным взглядом.
– Здравствуйте, Анрио! – приветствовал он здоровяка. – Как вам понравилась моя сегодняшняя речь?
– Пустословие! – резко ответил тот. – Побрякушки для легковерных простаков! Если вы думаете, что меня так же легко одурачить, как эту толпу... Я старый солдат, стреляный воробей, и меня на мякине не проведешь!
– Я удивлен вашими словами! – воскликнул Робеспьер. – Мы с вами оба – подлинные борцы за революцию, отчего же вы относитесь ко мне столь предвзято? Заходите как-нибудь ко мне на улицу Сент-Оноре, поговорим...
– Я вижу вас насквозь! Не думайте, что меня можно сбить с толку красивыми словами!
– У меня и в мыслях этого не было! Ну же, не смотрите так мрачно! Возьмите понюшку табаку!
Робеспьер достал из кармана скромную табакерку, протянул ее собеседнику. Анрио машинально запустил пальцы в табакерку, втянул носом табак. На лице его проступило удивление.
– Хороший табачок! – проговорил он изменившимся голосом. – Очень хороший! Где вы его берете?
– Мне подарил его старый друг, – ответил Робеспьер уклончиво. – Ну так что – зайдете ко мне?
– Непременно. – На губах Анрио заиграла улыбка. – В самом деле, ведь мы оба служим революции...
Сен-Жюст удивленно и ревниво прислушивался к разговору.
Когда Робеспьер простился с Анрио и двинулся дальше, юноша спросил его:
– Учитель, почему вы уделяете такое внимание этому неотесанному мужлану?
– Потому, мой друг, что этот, как вы выразились, неотесанный мужлан имеет огромное влияние на санкюлотов, на всю эту городскую бедноту, которая заполняет улицы Парижа. По его приказу на площади может собраться двадцать тысяч голодранцев, а это – огромная сила!
За прошедший год Максимилиан Робеспьер из никому не известного провинциального адвоката превратился в знаменитого оратора, каждое слово которого, затаив дыхание, ловили депутаты Конвента, в одного из вождей революции. Но как и вначале, он жил в скромной, бедно обставленной комнате, которую снимал у столяра Дюпле на улице Сент-Оноре.
Правда, теперь по вечерам он возвращался домой не один: после нескольких покушений на его жизнь Робеспьера провожали молодые соратники во главе с преданным Сен-Жюстом или Камиллом Демуленом.
Вот и теперь рядом с Максимилианом шагал Сен-Жюст. Стараясь и это время истратить с пользой, как будто зная, предчувствуя, что он умрет молодым, Сен-Жюст расспрашивал Робеспьера о его встрече с Жан-Жаком Руссо:
– Каким он был, Эрменонвильский затворник?
– Очень естественным, – не задумываясь, отвечал Робеспьер. – Мне не приходилось встречать настолько естественных людей. Для него не было ничего важнее свободы.
– Жаль, что он не дожил до свободы! – воскликнул Сен-Жюст. – Всего двенадцать лет!
– Он дожил до свободы, – возразил Робеспьер. – Свобода была всегда с ним, она была в его душе...
Впереди показались ворота кладбища Невинноубиенных.
В проеме ворот, под средневековой фреской, изображавшей Пляску Смерти, маячила высокая фигура, закутанная в плащ с капюшоном. Рядом с этой фигурой стояла черная собака.
Робеспьер внезапно побледнел, повернулся к своим спутникам и проговорил:
– Друзья мои, оставьте меня на какое-то время. Я должен поговорить с одним старым знакомым.
– Вы уверены, Учитель, – начал Сен-Жюст, – вы уверены, что этому человеку можно доверять? Он кажется мне очень подозрительным! Вы и вправду хорошо его знаете?
– Я знаю его почти как самого себя, – мрачно ответил Робеспьер. – Повторяю – оставьте нас наедине!
– Обещайте, что, если вам будет угрожать опасность, вы позовете меня!
– Обещаю, – заверил Робеспьер своего молодого спутника.
Сен-Жюст и остальные провожатые прошли вперед и скрылись за поворотом. Робеспьер проводил их взглядом и пошел навстречу молчаливой фигуре.
– Приветствую вас, месье! – проговорил он, когда их разделяло всего несколько шагов.
– Здравствуй, Максимилиан! – ответил глухой голос из-под черного капюшона. – Я наслышан о твоих успехах! Твои речи печатают в газетах, их передают друг другу, пересказывают на рынке, как сплетни или анекдоты. Думаю, ты не разочарован? Мой подарок принес тебе большую пользу!
– Я благодарен вам, месье... – Робеспьер хмуро взглянул на своего собеседника, но по- прежнему не увидел его лица. – Я вам чрезвычайно благодарен, но...
– Но?! – перебил его раздраженный голос. – Вместо благодарности я слышу в твоем голосе неприязнь! Впрочем, чему я удивляюсь – благодарность не свойственна вашему племени!
– Нашему племени? – переспросил Робеспьер. – О каком племени вы говорите, месье?
– О людях! Так чем ты недоволен? Уж не тем ли, что я осмелился встретить тебя на прежнем месте?
