– Я не считала ворон, как вы изволили выразиться, а занималась делом. И выяснила, что возникли важные аспекты, которые могут повлиять на выплату…
– Какие еще аспекты? – недовольно проворчал шеф, но Аля видела, что он заинтересовался.
– Я связалась с Польшей и выяснила, что профессор Любомирский не умер…
– Что значит – не умер? – раздраженно переспросил шеф. – Что он, жив, что ли?
– Нет, конечно. Он не умер естественной смертью – его убили.
– Вот как?! – Шеф забарабанил по столу пальцами. – И что это нам дает? Убийство предусмотрено среди страховых случаев?
– Предусмотрено, – кивнула Аля. – Но пока идет следствие, мы не можем получить официальное заключение. А значит, не можем выплатить страховку.
– Ну, это уже кое-что… – Шеф прикрыл глаза, и Аля буквально увидела, как у него в голове закрутились шестеренки – он просчитывал, что можно выжать из новой информации.
– Ну, отсрочка платежа – это уже кое-что, – повторил шеф после короткой паузы. – Мы хотя бы сможем прикрыть финансовые дыры. Но я вижу еще более интересную возможность. Ведь по любому законодательству страховка не может быть выплачена, если ее получатель виновен в страховом случае…
– Что вы хотите сказать, Андрей Ильич? – удивленно переспросила Аля, до которой не сразу дошла его идея.
– Я хочу сказать, что если этот племянник убил своего дядюшку, то ему не видать страховки как своих ушей!
Аля потеряла дар речи. Она заморгала, покрутила головой, чтобы там все встало на свои места, и только после этого проговорила:
– Но, Андрей Ильич, это же бред! Этого просто не может быть! Он вообще не был в Польше!
– Он? – Шеф перегнулся через стол. – Александра, ты на кого работаешь – на меня или на этого племянника?
– На вас, разумеется…
– Так вот, не забывай об этом! Не забывай, что твой заработок напрямую зависит от результатов нашей финансовой деятельности, то есть конкретно – от того, заплатим мы страховку или нет! Вот как ты должна на это смотреть!
– Все-таки я не поняла – чего конкретно вы от меня хотите? Что я должна делать?
– Ну почему тебе все надо разжевывать! – проговорил шеф, недовольно поморщившись. – Ты ведь, как я понял, вышла на польскую полицию?
– Ну да, узнавала, как продвигается расследование смерти профессора…
– Так вот, если ты на них вышла – постарайся деликатно дать им понять, что этот самый племянник вполне мог быть причастен к дядиной смерти. Деликатно, но настойчиво!
– Но это же чушь! – воскликнула Аля. – Я же говорила вам, что Федор вообще не был в Польше!
– Ну и что? Главное, чтобы он попал в круг подозреваемых. Следствие может тянуться очень долго, и мы можем на весь этот срок заморозить выплату. И имей в виду, Александра: это не совет. Это приказ. Ты поняла?
– Поняла, – ответила Аля, опустив глаза в стол.
Она представила открытое, привлекательное лицо Федора Корнеева и подумала, как будет разговаривать с ним, если выполнит приказ шефа и станет оговаривать Федора перед польской полицией. Не станет она этого делать! Пусть шеф увольняет ее!
– Я могу идти? – спросила она, поднимаясь из-за стола.
– Можешь пока! – И шеф снова погрузился в свои бумаги.
«Ну и скотина!» – подумала Аля, с грохотом отбросив стул.
– А ну вернись! – прогремел голос шефа ей в спину.
Голос был такой злобный, что Аля подумала, уж не сказала ли она последние слова вслух. Но ни капельки не испугалась. Что он может ей сделать? Уволит вот прямо сразу, не сходя с места? Как бы не так, у Али множество дел в работе, клиенты привыкли сотрудничать с ней, так что вполне может быть, что когда она будет работать в другой страховой организации, то переманит всех своих клиентов. Такое случается сплошь и рядом, так что совершенно непонятно, с чего это она позволяет шефу на себя орать.
– Что еще случилось? – устало спросила она. – Мы разве не договорили?
– Александра, – неожиданно мирно начал Андрей Ильич. – Ты вроде бы неплохой сотрудник, голова у тебя на месте, мозги нормально работают, ничего не путаешь и не забываешь. В общем, для женщины очень неплохо. Выдержанная, исполнительная, с клиентами вежливая.
– Вас послушать, так меня в ближайшем будущем повышение ждет! – усмехнулась Аля. – Или хотя бы премия солидная, в размере месячного оклада…
– Ну хватила! – надулся шеф. – Сейчас не то время, чтобы зарплату прибавлять, еле-еле на плаву держимся… Люди, понимаешь, стали деньги считать, не все понимают, что страховка не зря платится. Думают, обойдется как-нибудь, проскочат на шермачка… Но ты меня не отвлекай! Хочешь знать, почему ты при всех своих деловых качествах никогда не станешь успешным бизнесменом?
– Так и знала, что вы похвалы обязательно ложкой дегтя разбавите, – снова усмехнулась Аля.
Шеф не обратил внимания на ее шпильку.
– Потому что жалостливая ты очень, – заявил он. – Сильно порядочная и правдивая. В бизнесе так нельзя. В бизнесе только жесткие выживают. Вот и сейчас. В принципе фирма, конечно, может заплатить такие деньги по полису этого профессора… как его?
– Любомирского, – подсказала Аля.
– Но если имеется хоть малейшая возможность не платить или заплатить меньше, мы должны эту возможность использовать. Это бизнес, понимаешь?
«Нет», – подумала Аля.
– Вот я и говорю, не понимаешь, – грустно кивнул шеф, – ладно, иди уж…
Аля выскочила за дверь и только там закрыла рот. Однако шеф научился читать мысли!
Ресторан, куда Федор привез Алю, оказался довольно большим сумрачным помещением, совершенно пустым.
– Отчего так? – спросила Аля официанта.
– Недавно только открылись после ремонта, – улыбнулся он, – не все знают…
– Да нам и лучше! – уверил его Федор. – Мы толпы не любим!
Они выбрали столик в углу, подальше от эстрады, хотя официант уверял, что музыка у них тихая, не будет беспокоить.
Кухня в ресторане была французская, во всяком случае, именно это пытались донести до посетителей авторы меню. Аля с любопытством читала звучные названия блюд:
– «Ноа-де-Сен-Жак», «Филе-миньон с луком-шалотом», «Сердца артишоков в прованском масле», «Улитки по-бургундски», «Крем Каталон…» Ой, а что же это все значит?
Официант принялся было объяснять, что сердца артишоков – это кусочки, вырезанные из середины, улитки по-бургундски – виноградные улитки, запеченные в масле с травами…
– Да ладно! – остановил его Федор. – Что это за птичьи названия – фуа-гра, тет-де-муань…
– Это сыр такой, – заторопился официант. – Переводится с французского как «голова монаха». Такая головка круглая, аккуратная, вроде как у монаха выбрито…
Аля невольно перевела взгляд на появившегося посетителя с внушительной плешью на затылке, напоминающей монашескую тонзуру, и фыркнула.
– В общем, нам бы чего попроще, – повторил Федор. – А то еще опозоришься, не зная, как всю эту красоту кушать…
Он так и сказал «кушать», а не «есть». Аля невольно вспомнила Максима – уж этот-то не допустил бы никакой ошибки! Его речь всегда была даже слишком правильной, он и ее, Алю, не стеснялся поправлять, когда она машинально вставляла в разговор сленговые словечки. Максим называл их мусором и так морщился, что Але казалось, что она съела что-то несвежее. Хотелось немедленно прополоскать рот. Все- таки она слишком впечатлительная!
Федор совсем не такой. Ну и что, что неправильно употребляет некоторые слова, ерунда. Зато он
