готова всеми силами помогать вам. Но, честно говоря, ума не приложу, чем я могу быть полезна.
– Я никак не могу разгадать последнюю загадку, – признался Дмитрий Алексеевич. – Что значит – «Третья слева в седьмом»?
– Понятия не имею! – Мария пожала плечами.
– Вы говорили, что Педро работал в этом книгохранилище, что он реставрировал многие книги…
– Да, это так, – подтвердила Мария. – К чему вы клоните?
– Вы работали здесь вместе с ним?
Задавая этот вопрос, Дмитрий Алексеевич на мгновение замялся. Он снова почувствовал легкий укол ревности. Педро был интересным мужчиной, он пользовался постоянным успехом у женщин, а ежедневная работа бок о бок в мастерской могла сблизить его с Марией… Невольная заминка Старыгина не укрылась от глаз девушки. Строго взглянув на собеседника, она проговорила:
– На что вы намекаете? Он был моим учителем… Я обязана ему всем, чего достигла, всем, что умею делать…
– Упаси боже, я ни на что не намекаю! – горячо запротестовал Старыгин, и в самой этой горячности прозвучала фальшь. – Я только хотел спросить: не заметили ли вы какой-нибудь странности в его поведении? Не мог ли он устроить тайник в этой мастерской?
– Нет, – Мария пожала плечами, задумалась. – Разве что… несколько раз я видела, как он выходил из комнаты истопника.
– Откуда? – переспросил Старыгин.
– Здесь, в подвальном помещении, кроме самой крипты и реставрационной мастерской, есть служебное помещение с печью, отапливающей собор. Ведь Ронда расположена высоко, и зимы здесь довольно холодные. Так вот, пару раз я видела, как дон Педро выходил из этой комнаты. Я подумала тогда, что он сжигал в печи ненужные бумаги или испорченные кисти. Однако после вашего рассказа я стала вспоминать, и мне кажется, что у него был тогда какой-то странный вид. Словно я застала его… в неподходящий момент.
– Комната истопника? – повторил Старыгин, задумавшись. – Покажите мне, где она.
Мария переместилась в дальний конец мастерской, зашла за большой дубовый шкаф и сделала Старыгину знак следовать за собой. Там, в самом темном углу подвала, оказалась низкая темная дверь, запертая на железный засов.
– Вот дверь в эту комнату, – проговорила девушка, невольно понизив голос. – Попробуйте отодвинуть засов, мне это не под силу.
Старыгин навалился на засов и не без труда отодвинул его.
– Неужели истопник часто пользуется этой дверью? – проговорил он с сомнением. – Такое впечатление, что ее не открывали много месяцев или даже лет.
– Действительно, вы правы, – подтвердила Мария. – Истопник пользуется другой дверью, у него есть свой вход, с улицы. Эту дверь почти никогда не открывают – ведь в реставрационной мастерской хранятся ценные книги, и церковное руководство не хочет, чтобы истопник ходил через нее. Поэтому я так удивилась, когда увидела Педро выходившим отсюда…
Она толкнула дверь и, наклонившись, прошла в темный проем.
Старыгин последовал за ней.
Пошарив по стене, Мария нашла выключатель, и помещение озарилось тусклым светом.
Они находились в следующей части подвала с таким же сводчатым потолком, как в мастерской. Но само помещение было меньше, а всю стену напротив двери занимала огромная печь, облицованная яркими керамическими изразцами.
– Не знаю, что вы здесь найдете, – проговорила Мария и тут же поправилась: – Не знаю, что мы здесь найдем, но именно отсюда выходил дон Педро.
В комнате, кроме изразцовой печи, были небольшой шаткий стол, пара колченогих стульев и простой дощатый шкаф, в котором истопник, должно быть, хранил свои нехитрые пожитки. Казалось, здесь нет места для каких-то тайников.
Старыгин встал посреди комнаты и огляделся.
Бульшую часть комнаты занимала печь, она, несомненно, была здесь самым главным, самым заметным предметом. Изразцы, расписанные яркими желтыми и синими красками, изображали сцены из Святого Писания. Простые наивные рисунки – святое семейство, младенец Иисус в яслях, склонившиеся над ним ослик и вол, поклонение волхвов, бегство в Египет… прямоугольники изразцов запечатлели всю евангельскую историю. Они покрывали печь ровными рядами…
Рядами!
Старыгин бросился к печи. Как было написано ассирийской клинописью на ступеньке? «Третья слева в седьмом»!
Отсчитав седьмой снизу ряд изразцов, Дмитрий Алексеевич нашел третью слева плитку, внимательно осмотрел ее, затем осторожно ощупал руками.
Желто-синий рисунок изразца изображал сцену в Гефсиманском саду. Апостолы безмятежно спят на земле, Иисус в одиночестве молится. Моление о чаше…
Какая-то смутная мысль мелькнула в голове у Старыгина, но он отбросил ее, обратив все свое внимание на изразец.
С первого взгляда он ничем не отличался от соседних. Такая же ровная глазированная поверхность, такой же простой желто-синий рисунок. Вот только, если внимательно приглядеться, эта плитка чуть больше выступает из стены. Может быть, под ней скрыт тайник?
Старыгин достал из кармана складной нож и попытался подковырнуть плитку, но из этого ничего не получилось. Дмитрий Алексеевич нажал на плитку ладонью, примериваясь для новой попытки…
И вдруг за его спиной раздался удивленный возглас.
– Смотрите! – воскликнула Мария, коснувшись его плеча.
Старыгин оглянулся и увидел, что часть стены напротив печи отъехала в сторону, открыв темный проем, за которым виднелась уходящая вниз лестница. Видимо, нажав на нужную плитку, он привел в действие потайной механизм.
– Вот он – тайник, к которому привел меня Педро! – воскликнул Старыгин, заглядывая в темноту.
– Значит, сеньор Педро действительно жив! – с сияющим лицом проговорила Мария. – А я не верила вам!
– Не будем торопиться с выводами, – осторожно ответил Старыгин. – Знаю одно: я нашел тайник и должен его обследовать.
– Вы? – недовольно перебила его Мария. – Мы нашли его вместе и вместе пойдем дальше!
– Об этом не может быть и речи! – воскликнул Старыгин. – Я не позволю вам так рисковать!
– О каком риске вы говорите? – Мария удивленно взглянула на реставратора. – Этим тайником никто не интересовался… или вы не все мне рассказали?
Старыгин промолчал, и Мария добавила, развивая успех:
– В конце концов, вы вообще не имеете права голоса! Я здесь – полноправный сотрудник, а вы – никто, посторонний человек. Если на то пошло, я вообще не имела права пускать вас в мастерскую…
– Ну ладно, – смирился Старыгин. – Пойдем вместе. Кстати, у вас есть фонарь?
– Найдем! – оживилась Мария и через минуту принесла из мастерской удобный и сильный аккумуляторный фонарик.
Старыгин включил его, шагнул вперед и начал спускаться по каменной лестнице.
Из подземелья потянуло сыростью и холодом. И еще Дмитрию Алексеевичу показалось, что оттуда тянет глубокой, мрачной древностью. Он невольно почувствовал трепет и робость перед тем, что таилось в этой глубине. Пожалуй, окажись он тут один, он повернул бы назад. Но показать свою слабость перед Марией было невозможно, и он продолжил спуск.
– Наверное, это подземелье осталось еще от мавританских времен, – проговорила за его спиной Мария. – С тех пор, когда на месте нынешнего Кафедрального собора стояла мусульманская мечеть. Я слышала легенду, что в подвалах под этой мечетью хранились сокровища мавританских королей.
Немного помолчав, она добавила куда менее жизнерадостным тоном:
– И в этих же подвалах содержали пленных христиан, за которых не заплатили выкуп. Некоторые из них
