ставить его в неловкое положение:
– Вам есть, где остановиться? А то я могу предложить хорошее место… Там чисто и недорого.
Окончательно добитый гостеприимством и приветливостью местных жителей, Старыгин невнятно пробормотал, что он еще не осмотрелся и, может быть, позднее воспользуется…
– Как скажете! – милиционер улыбнулся, пожал плечами и пошел своей дорогой.
Старыгин тоже двинулся дальше. Здешняя умиротворенная атмосфера вызывала у него невольные подозрения, однако на душе полегчало, даже усталость куда-то ушла.
Миновав еще несколько нарядных домов, он вышел на городскую площадь и увидел прямо перед собой памятник.
Памятник этот был очень странный: не Ленин в традиционной кепке, не лихой командарм времен Гражданской войны в долгополой кавалерийской шинели и остроконечной буденовке, не суровый чекист в перепоясанной портупеей кожанке и надвинутой на глаза фуражке, а пожилой, немного сутулый человек в медицинском халате, с мензуркой в руке и с мягким, заботливым выражением лица.
На постаменте памятника лежал букет свежих тюльпанов.
– Олег Николаевич Каменский… – прочитал Старыгин надпись на пьедестале. – Знать бы еще, кто это такой?
– Это врач, который двадцать пять лет назад спас сотни жителей нашего города во время эпидемии! – раздался совсем рядом звонкий детский голос.
Оказывается, последние слова Дмитрий Алексеевич произнес вслух.
Он оглянулся и увидел мальчишку лет двенадцати, смотревшего на него с несомненным интересом.
– Привет, – сказал Старыгин, – а ты что здесь делаешь?
– Да так… – мальчишка глядел поверх его головы, и Старыгин машинально потрогал собственное темечко – что такого ребенок там увидел интересного? И тут же понял – бейсболка. Бейсболка у него была из Мадрида, футбольной команды «Реал». На белом поле располагался золотистый с красным логотип клуба, и еще – буквы. Конечно, за время странствий бейсболка потеряла товарный вид, белый цвет стал не совсем белым, но зоркие глаза юного футболиста разглядели знаменитый логотип, и теперь мальчишка никак не мог отвести взгляд от интересующего его предмета. Старыгин снял бейсболку и протянул ее мальчишке – уж больно загорелись у него глаза от такой роскоши.
– Бери!
Но тот очнулся и мужественно спрятал руки за спину.
– Не, вам самому нужно, а то голову напечет…
«Странный мальчишка!» Старыгин едва рот не раскрыл от удивления.
На вид юный фанат футбола ничем не отличался от других мальчишек такого же возраста.
Детей у Дмитрия Алексеевича не было, так что подробностями их воспитания и времяпровождения он не слишком интересовался. Однако примерно представлял себе образ двенадцатилетнего обормота – нечесаный, расцарапанный, ногти грязные, руки в карманах, в глаза не смотрит, слова цедит сквозь зубы, да и жаргончик соответственный…
Это крайний, хотя далеко не самый худший вариант.
Перед Старыгиным же стоял индивидуум в широченных штанах, на лбу – заживающая ссадина, руки расцарапаны и смазаны зеленкой, но буйные волосы – чистые, хотя подстричь их все же не мешало бы. Вообще, мальчишка весь был чистый – лицо без малейшего прыщика, карие глаза смотрят открыто и приветливо. Нет в них подростковой подозрительности и недоброжелательности. Слова при разговоре выговаривает правильно, не цедит их сквозь зубы, не сплевывает каждую минуту, не смотрит исподлобья…
Вдруг мальчишка поднял правую руку, в которой был зажат крупный розоватый камень. Старыгин невольно попятился, но мальчишка вовсе не собирался швырять в него свой камень. Наоборот, он заговорил очень толково:
– Это – наш здешний камень, из которого вытесан памятник Олегу Николаевичу.
– А давай меняться, – быстро предложил Старыгин, – ты мне – камень на память, а я тебе – бейсболку. Так устроит тебя?
– Устроит… – протянул мальчишка, тут же схватил желаемое, на миг прижал бейсболку к сердцу, потом нацепил на свои буйные кудри.
Старыгин рассматривал серовато-розовый кусок камня с белыми прожилками.
– Этот камень называется дешти-та, или страж-камень… – болтал мальчишка голосом заправского экскурсовода, – каменоломни находятся километрах в пяти от нашего города, хотя сейчас добыча камня прекратилась.
– Страж-камень… – машинально повторил Дмитрий Алексеевич.
И тут же в голове у него зазвучали слова из Книги Тайн:
«…камень от человека и человек от камня. Нет стража надежнее, чем камень, нет камня надежнее, чем человек…»
Ну да! Как же он сразу не догадался: камень от человека и человек от камня – это же памятник!
И тут же, словно у него внезапно открылись глаза, Старыгин понял загадочные слова из древней книги.
«…Где солнце положит конец человеку от камня и камню от человека, через луну от солнца, равного солнцу…»
Где солнце положит конец человеку от камня и камню от человека – то есть там, куда дотянется перед самым закатом тень от памятника. Но не в любой день, а «через луну от солнца, равного солнцу». То есть… ровно через месяц после солнцестояния! Через месяц после того дня, когда день равен ночи!
Старыгин был самый настоящий гуманитарий и школьный курс астрономии помнил не слишком хорошо, поэтому, чтобы проверить себя, спросил у необыкновенного мальчишки:
– Ну, отличник, скажи-ка мне, на какой день приходится весеннее солнцестояние?
– Я не отличник, – тяжко вздохнул мальчишка, – у меня с русским языком проблемы. И еще с ботаникой – тычинки, пестики, кому это нужно-то?
Тут Старыгин кивнул, показывая, что насчет ботаники он его полностью поддерживает. Мальчишка приободрился и выдал информацию насчет весеннего солнцестояния:
– На двадцать второе марта.
Отлично! А сегодня как раз двадцать второе апреля…
Старыгин поднял голову.
Солнце уже клонилось к горизонту, тени удлинялись. И тень от памятника выдающемуся врачу, протянувшись через всю площадь, подбиралась к школьному двору.
Старыгин бросился туда, где заканчивалась эта тень.
И вдруг на него словно вылили ушат холодной воды.
Удивительно, как человек глупеет, когда напряженно думает о чем-то одном!
Как, интересно, может быть связан современный памятник с древней тайной, которой почти тысяча лет?
– Мальчик, когда был установлен этот памятник? – спросил он своего единственного собеседника.
– В тысяча девятьсот восемьдесят пятом году, после того, как Олега Николаевича убили! – моментально отозвался тот.
– Ну вот… – протянул Старыгин разочарованно. – А я-то думал…
– Памятник был установлен на деньги, собранные жителями нашего города, – продолжал информированный ребенок. – На том самом месте, где прежде стояла каменная баба…
– Кто? – переспросил Старыгин, не очень внимательно прислушивавшийся к словам мальчугана.
– Каменная баба, – повторил тот. – Таши-баба, на старинном местном языке. Вообще-то, это не баба… в смысле, не женщина. «Баба?», с ударением на втором слоге, это на тюркском языке – отец. Так что эта древняя статуя изображала мужчину с чашей в руке. Кстати, вы можете посмотреть на эту статую, ее перетащили в школьный двор. И вообще, если вас интересует история нашего города – вам нужно поговорить с Варварой Александровной, она ее очень хорошо знает.
– Даже лучше, чем ты? – улыбнулся Старыгин.
