После этого разговора Лола наконец обратила внимание на Пу И, ужаснулась, как она могла так долго пренебрегать его обществом, долго просила прощения, вымыла его, вычесала и в качестве извинения решила отвести в кафе. Пу И простил ее не сразу, но, услышав про кафе, милостиво дал свое согласие.
Лола принарядилась, и они отправились, долго гуляли, потом в кафе отмечали свое примирение. Пу И вел себя прекрасно – не хулиганил, не приставал к проходящим собакам дамского пола, не хватал с земли всякую дрянь и не пачкал Лолу потом грязными лапами. Лола не уставала умиляться своим ненаглядным сокровищем и не могла взять в толк, как же так долго они могли находиться в натянутых отношениях. Прошлое забылось как страшный сон, Лола с песиком снова были не разлей вода.
На улице сегодня стояла чудесная погода – еще не лето, чуть прохладно, но видно было, что весна не только полностью вступила в свои права, но лето уже наступает ей на пятки. Лола чувствовала себя умиротворенной и освобожденной, все неприятности остались позади, у нее все хорошо, и не нужно ничего менять. У нее замечательный компаньон и друг, на него всегда можно положиться в трудную минуту, также у нее самая лучшая в мире собака, очень умный кот и талантливый попугай, который скоро станет знаменитым.
В таком чудном настроении Лола вернулась домой. Маркиза дома не оказалось, и это Лолу сначала огорчило, но потом она отвлеклась на неотложные дела и успокоилась. Она решила приготовить к ужину что-нибудь вкусненькое, чтобы отметить успешное окончание дела в узком семейном кругу: она, Леня и трое их ненаглядных питомцев.
В кухонных заботах время летело незаметно, и вот, когда все было готово, Лоле уже надоело торчать на кухне, а Леня все не шел. Она приняла душ, чтобы избавиться от кухонных запахов, потом причесалась, накрасилась, встала в гостиной у окна. Мысли ее понемногу приняли совершенно другое направление.
Куда он ушел? По делам? Но у него нет больше никаких важных дел. Операция с картиной завершена, ее, Лолу, он сумел отстоять, ни у кого нет к ним больше никаких претензий. То есть Вера Зайценогова, если бы знала, кто ее подставил, разумеется, протестовала бы, но кто ее послушает? Да ей, верно, сейчас и не до этого, к ней самой у многих людей имеются очень большие претензии…
Но все же куда подевался Ленька? Мобильник его был выключен, и это Лоле очень не нравилось. Он ничего не сказал ей, куда идет. Лола перебрала в памяти все его отлучки и вспомнила вдруг про даму из Эрмитажа, эту самую Валерию. Нет смысла больше прятать голову под крыло, сказала сама себе Лола, несомненно, Ленька отправился к этой швабре. Выполнил свой долг по отношению к ней, Лоле, защитил ее от неоправданных подозрений милиции и с чистой совестью отправился развлекаться.
Лола почувствовала, как руки ее сжимаются в кулаки, и услышала скрип собственных зубов. Нет, это не дело, тут же опомнилась она, так нельзя. С утра было такое чудесное настроение, они помирились с Пу И, Лола не позволит себе распуститься. Чем бы заняться, чтобы поднять жизненный тонус? И тут Лола сообразила: она посмотрит на картину. Спокойно посидит и поглядит на Мадонну, которая вот уже семьсот лет любуется своим младенцем.
Лола вскочила и побежала в комнату Маркиза, там, в укромном месте, он держал картину. Но в этом самом месте ничего не было: Лола перерыла весь шкаф, а также письменный стол. Картины нигде не было. Неужели он ее перепрятал? Но куда?
Кот со шкафа смотрел покровительственно и всепонимающе, и до Лолы наконец тоже дошло.
– Он унес ее, да, Аскольд? – спросила она дрогнувшим голосом. – Он взял ее с собой?
Кот согласно наклонил голову.
Лола терялась в догадках. Если Ленька решил продавать картину, то отчего не поставил ее в известность? Если он ушел на встречу с покупателем, то почему один? Ведь это же не какая-нибудь пустячная вещь, картина может стоить несколько миллионов… То есть, конечно, не здесь, а на международном аукционе, но все же и тут за нее можно получить большие деньги. И Ленька просто взял картину и ушел, нисколько не подстраховавшись! Он совершенно вышел из-под контроля…
И в это самое время раздался звук открываемой двери. Пришел Маркиз – страшно веселый, жутко элегантный и ужасно довольный собой.
– Дорогая! – закричал он с преувеличенным энтузиазмом. – Ты прекрасно выглядишь!
Лола взглянула на его безумно дорогой пиджак и галстук от Гуччи, на шикарные итальянские ботинки и все поняла.
– Где она? – суровым голосом спросила она.
– О ком ты говоришь? – Маркиз сделал свои самые невинные и честные глаза.
– Куда ты ее дел?
Глаза у Лени предательски забегали, он умел врать виртуозно, ведь это было его профессией, но Лола почему-то всегда умела его уличить, она слишком хорошо его знала.
– Куда ты дел картину? – повторила Лола металлическим голосом.
Она сразу же поняла, что в таком виде и в таком настроении Леня отнюдь не расположен заниматься серьезными делами, стало быть, с картиной что-то не то.
– Ах, картину… – протянул Леня, причем в голосе его прозвучало явное облегчение.
И поскольку Лола глядела на него в суровом ожидании, Маркиз набрал в грудь побольше воздуха и начал:
– Дорогая, ты бы присела. Дело в том, что картина… дело в том, что я…
– Ленька! – Лола угрожающе приподнялась с кресла. – Ленька, не зли меня! Куда ты ее дел?
– Я ее подарил! – не слишком уверенно произнес Маркиз.
– Что? – Лола помотала головой, сделав вид, что ослышалась. – Что ты с ней сделал?
– Я ее подарил! – более твердым голосом ответил Леня.
– Ты отдал ее этой искусствоведческой швабре? – вскричала Лола. – Картину стоимостью в несколько миллионов долларов ты отдал вешалке из Эрмитажа? Просто взял и отдал, как коробку конфет?
– При чем тут конфеты! – возмутился Маркиз. – Что ты несешь? И никакая она не вешалка, а сотрудник Эрмитажа, доктор наук, между прочим! Да при чем тут вообще она?
– Ты рехнулся! – констатировала Лола. – Ты рехнулся и теперь опасен для общества!
– Ничего я не рехнулся! – заорал Леня так громко, что даже кот Аскольд спрыгнул со шкафа и удалился из комнаты, а Пу И давно уже от испуга напустил лужу в прихожей. – Ни капельки я не рехнулся! Да, я подарил эту картину, но не лично Валерии, а Эрмитажу!
– Ой! – Лола закрыла лицо руками. – Оюшки!
– Валерия говорила, и я с ней согласился, что картина не должна уплыть из страны! И не должна осесть в какой-нибудь тайной коллекции! Не для того ее Симоне Мартини писал семьсот лет назад, чтобы от людей прятать! Сама же говорила, что на нее нужно смотреть! Вот пускай люди и смотрят, может, лучше станут…
– Угу, и перестанут мошенничать и обманывать ближнего… – насмешливо заметила Лола.
– И нечего насмехаться! – вскипел Леня. – По-твоему, я не могу сделать городу подарок к празднику его трехсотлетия? Кто ему еще подарит хоть что-нибудь?
– Вот Таиланд, например, двух слонят грозится подарить!
– Разве что Таиланд! А так каждый норовит оттяпать кусок пожирнее!
– Слово имеет патриот Марков! – прокомментировала Лола. – А что, под картиной так и будет написано – дар знаменитого мошенника Лени Маркиза?
– Это неважно! – отвернулся Леня.
Лола встала, потянулась и ушла в свою комнату, хлопнув дверью. Услышав, как оттуда раздаются характерные звуки, Маркиз не выдержал. Он заглянул в дверь. Так и есть: Лолка собирает чемоданы.
– Куда это ты собралась?
– Я ухожу от тебя, Ленечка! – заявила Лола. – Фирма закрывается!
– С чего это вдруг?
– С того, что мы не договаривались проводить операции бесплатно. Ты, дорогой мой, болен альтруизмом в тяжелой форме. Вдруг это заразно? Я боюсь, оттого и ухожу. Видано ли дело? Добыть такую дорогую картину и отдать ее, не получив взамен ни копейки денег!
– С чего ты взяла, что я не получил денег? – удивленно спросила Леня. – Я подарил картину Эрмитажу, это верно, но не в моих правилах работать даром!
И поскольку Лола молчала, стоя с раскрытым ртом, он достал из стенного шкафа в прихожей большой
