сюда припёрся? И два опера с ним, тоже знакомы мне в лицо. Его шестёрки. Близко я с ними не сталкивался, но понаслышке, весьма гадкая компания.
На сердце как-то нехорошо стало. Троица направлялась в мою сторону. Повернувшись к Лёшке, безмятежно попивающему пиво, я быстро проговорил:
— Лёха, линяй отсюда быстро. Менты идут, возможно, по мою душу. Если меня заметут, знаешь чего делать и кому сообщить. Вали быстро!
Лёшка, растерявшийся впервые секунды, быстро сообразил. Поставил пиво и небрежной походкой удалился в противоположную от ментов, сторону. А я продолжал наблюдать за приближением высокого начальства. С напряжением просчитывая варианты его визита. Криминала за мной не было. А зачем тогда? Не пива же попить?
Заметив меня, они не спеша приблизились и молча, уставились, буравя взглядами. Главный опер ехидно проговорил:
— Пивко попиваем, гражданин Артёмьев?
— Ага. Пивко, гражданин Юрий Михайлович. Чем обязан?
— Вы арестованы за совершение тяжкого преступления, гражданин Артёмьев, — с явно выраженным чувством наслаждения произнёс он и убрав улыбку, нехорошо прищурился, — Так как вы известный законник, все формальности соблюдены, вот постановление суда о вашем аресте и взятии под стражу.
— Да? — протянул я удивлённо. Такими заявлениями не шутят, значит, дело серьёзное. Внимательно осмотрел постановление и прочёл фамилию судьи. Небогатова. Полный писец, вспомнили чёрта — он и появился. Приплыли.
— Надеюсь, вы не будете делать глупостей? Хотя можете попытаться, — снова осклабился Юрий Михайлович.
— Ну, что вы, Юрий Михайлович. Как вы могли такое подумать? Я законопослушный гражданин и надеюсь, недоразумение скоро разрешится.
— Надейтесь, — презрительно буркнул тот, в ответ, — Надежда, умирает последней.
— Руки! — рыкнул один из оперов, доставая наручники. Я молча протянул руки.
— Руки назад, — ещё громче рявкнул он, грубо схватив меня за плечо и рывком развернул к себе спиной. Я опять молча, свёл руки за спиной, он надел на них наручники и резко зафиксировал их, сильно сжав. Я невольно поморщился от боли.
— Что-то не так, гражданин Артёмьев? — с улыбкой спросил Юрий Михайлович.
— Да вот, думаю, как приедем, мне потребуется врач, иначе показания давать не смогу, — невинным голосом ответил я.
— Это ещё почему?
— Да вот, наручники сильно зажали, руки занемеют, подписывать не смогу. Как ручку-то держать? А если подписать не смогу, то зачем показания давать? А вдруг начнётся омертвение тканей? Это вообще целая эпопея начнётся, больницы, заявления, вы же меня знаете?
— Знаю, очень хорошо знаю, — с уже нескрываемой ненавистью ответил он. И кивнув оперу, буркнул, — Ослабь браслеты.
Опер, молча, зашёл сзади, ослабил браслеты и резко толкнул в спину. Я. Ожидая подобное, с удовольствием повалился на стол, опрокидывая его, взмахнул ногами и зацепил ещё один. Пластиковая мебель с грохотом разлетелась в стороны, раздался женский крик и возмущённые маты сидящих по соседству отдыхающих.
— Ты чего падаешь, Артёмьев?! — и повернувшись к спешащему к нам охраннику, достал удостоверение и сказал, — Спокойно, милиция. Задержание опасного преступника.
— Это, с каких пор, Искандер стал опасным преступником? — возразил охранник, внимательно рассматривая удостоверение.
— А это не ваше дело.
— Очень даже моё, — упрямо возразил тот, — Я видел, что ваш сотрудник, толкнул Искандера в спину, хотя причины для этого не было. Это кафе находится под охраной фирмы, интересы которой я представляю. Искандер здесь частый гость и никогда у нас не было упрёков в его адрес за некорректное поведение. Вас я вижу в первый раз и уже возникли проблемы. И можете убрать своё удостоверение, мне оно до лампочки. Если продолжите беспредел, то через пять минут, по моему звонку, тут будут представители ОСБ УВД. Насколько я в курсе, они вас не очень любят? И если дадите мне повод, я дам все нудные им показания и найду ещё свидетелей о ваших противоправных действиях. Предупрежу ваши слова, угрожать мне бесполезно, меня чехи в плену не сломали, а у вас кишка тонка.
— Ладно, разберёмся, герой. Развелось вас, законников, — нехотя ответил Юрий Михайлович, скрипнув зубами и запоминающее смерив охранника взглядом, — Всё, хватит приколов, ведите нормально. А то так и до вечера не доберёмся.
Уже, аккуратно взяв меня под локти, опера повели меня к машине. Я только и успел, что благодарно кивнуть малознакомому мне охраннику, который, оказывается, знает меня и не боится ментов из уголовки. Как жаль, что удел таких вот замечательных парней, это работа охранниками. Как будто какой-то злой рок посмеялся над ними. Сильными и умными людьми, способными на большее, чем служить предметами мебели или прикрывать телами зажравшееся быдло. Заставив выполнять грошовую работу, загнав в рамки, из которых практически не вырваться, если не повезёт.
Меня посадили в машину, оба опера уселись, стиснув с боков, а Юрий Михайлович, как босс — впереди. Водила завёл авто и мы направились в сторону городского УВД. Я смотрел на пробегающие за окном дома и думал, что не скоро всё это увижу снова.
— Артёмьев! На выход! — раздался голос дубака в открывшуюся кормушку.
Подождав, пока я подойду к дверям, он приоткрыл их. Я протиснулся в сквозь узкую щель между пристенком и дверями, тут же последовала другая команда:
— Лицом к стене! Руки за спину!
Я повернулся лицом и привычно свёл руки за спиной. На них защёлкнулись наручники.
— Куда идём, начальник? — спросил я.
— Не разговаривать! Пошёл вперёд! — привычно ответил тот, потом вполголоса ответил, — На допрос. Шишкарь какой-то с управы приехал.
— Угу. Надоели уже. Скорее бы осудили, что ли. Запарило уже тут сидеть, — так же тихо ответил я.
— Ладно, терпи Искандер. Недолго осталось. Народ за тебя переживает, но уж больно крепко на тебя дело слепили. Всё время какие-то новые свидетели появляются. Ничего поделать нельзя. Да и из тех, кто брался помогать, многие в отказ пошли. Наезжают на них круто.
— Знаю, Боря. Земля слухами полниться.
Дубак был нормальный. Как-то я помог его какому-то родственнику, вот он и платил добром за добро. Записку передать, новости рассказать. Курева подкинуть или ещё чего. Нужный человек. Да и по характеру,
