—
Даже если он тебя не любит?
—
Ах, все равно, все равно! Послушай, Джованни, я не могу больше говорить… Сил нет!
Она закрыла лицо руками и заплакала.
—
Бедная ты! Ну какая же ты хорошая! — проговорил тронутый ее горем Джованни, подойдя и обнимая сестру.
VII. ХИТРОСТЬ ЗА ХИТРОСТЬ
Косы лучи клонящегося к закату солнца проникли в комнату и осветили белые чисто вымытые столы и скамьи, кинули светлые отражения на стены из серого камня, с прибитыми вдоль них полками, уставленными незатейливой утварью, на выточенное из дерева изображение Пресвятой Девы. Уютной и мирной кажется эта комнатка, трудовой и скромной жизни служит она приютом. На самом деле не то.
Далеко не мирно на душе у двух женщин, которые сидят здесь за работой. Разнообразных страстей полны их сердца, и возмущенный дух заставляет угрюмо сдвигаться их брови и чертить морщины на лбу.
Вяло работает Бригитта, больше делает вид, что занята трудом. Не до работы ей, не таковы думы в голове, чтобы работе спориться. Прошло уже немало времени с того дня, как Джованни открыл цель таинственных отлучек матери, а тайна совещаний Марго с Каттини оставалась неразгаданной, и Бригитта напрасно пускалась на всякие хитрости, чтобы вызвать мать на откровенность. А между тем сознание говорило ей, что, чем больше проходит времени, тем больше усиливается таинственная опасность, грозящая Марку. Девушка страдала. Ее душа была постоянно полна страха и беспокойства. Она побледнела и осунулась, как будто перенесла тяжкую болезнь. Теперь, сидя за работой, она посматривает на мать. У матери сегодня какое-то зловещее лицо, а в глазах, когда она смотрит на дочь, выражается что- то похожее на злорадство. У Бригитты зреет план. Собственно говоря, план этот зародился давно, только не нравился он ей тем, что слишком много в нем было обмана и лжи. Она берегла его, как крайнее средство. Если нет иного способа, надо прибегнуть к нему. Грех? Правда, но разве ради спасения Марка не сладко принять и грех на душу? За грехи, говорят, ждут адские муки… Бог милосерд. Он простит ту, кто умеет «много» любить.
Марго отбросила работу и, прищурясь, посмотрела сквозь окно на солнце.
—
Пора! — тихо сказала она и направилась к двери, открыла ее и крикнула: — Маттео!
—
А? — отозвался сосед.
—
Пора бы нам в путь.
—
Что ж, сборы недолги. За мной дело не станет — вспрыгнуть в гондолу да и все тут.
—
Так я сейчас, — ответила Марго и начала собираться к пути.
Сердце Бригитты часто забилось. Красные пятна от волнения выступили на щеках.
«Надо решиться, потом, может быть, будет поздно!» — шептал ей внутренний голос, но она колебалась.
Уже ее мать оделась, направилась к двери, когда наконец Бригитта собралась с духом.
—
Матушка!
—
Ну? — повернулась немного в сторону Бригитты мать, стоя у порога.
—
Куда ты едешь?
Марго взялась за ручку двери.
—
По делу.
—
Отчего ты не подождешь Джованни? Он бы тебя отвез, стоит ли брать лодку у Маттео? Он такой ворчун, после будет толковать.
—
Пустяки, не все ли равно, кто меня свезет. Да и Бог знает когда приедет Джованни.
—
А время не терпит?
—
Не терпит. Ну, прощай! Не забудь припереть за мной дверь!
—
Матушка! Постой! Мне нужно с тобой поговорить, — дрожащим голосом, вся пылая, проговорила Бригитта.
—
После, когда вернусь.
—
Нет, матушка, у меня время не терпит.
—
Ну, говори скорей! — нетерпеливо промолвила толстуха.
Бригитта медленно подошла к ней и вдруг упала на колени.
—
Матушка! дорогая! Прости, прости меня!
Марго от неожиданности даже растерялась.
—
Бригитта! Встань! Боже мой, я — не Мадонна, чтобы падать передо мной на колени.
—
Нет, нет, не встану! Скажи, что прощаешь. Я была злая, непокорная, теперь я стану иной… Прости, прости меня!
Бригитта обнимала, ноги матери. Лицо ее было в слезах. Марго растрогалась и, вытирая слезы, невнятно бормотала:
—
Ну-ну, прощаю. Встань, встань!..
Бригитта поднялась с колен и села на скамью, продолжая плакать. Это не были притворные слезы — девушка оплакивала свою невеселую молодость, разбитые мечты о счастье; горе, жгучее горе выжимало эти слезы.
—
Матушка! Я… Он меня не любит, этот варвар. Я ненавижу его… Скажи Джузеппе, что я согласна выйти за него замуж.
Марго крепко обняла дочь.
—
Спасибо, спасибо тебе! Ты осчастливишь всех нас — меня, Джованни.
—
Согласится ли теперь Джузеппе?
—
О, без сомнения! Он только и думает что о тебе.
—
Но я хочу предложить ему условие.
—
Какое?
—
Я сказала, что ненавижу Марко. Он надсмеялся над моею любовью, он не хочет обратить на меня малейшего внимания. Негодный скверный медведь! Я хочу мщения, матушка, мщения! Каттини должен мне помочь.
Всю эту речь девушка проговорила быстро, прерывистым голосом. Казалось, страшный гнев кипел в ее груди.
В ответ «толстуха» весело рассмеялась.
—
Что ты, матушка?
Марго хлопнула дочь по плечу.
—
Ха-ха! уж все готово, моя девочка!
—
Что готово?
—
Отмщение.
—
Как так? — спросила Бригитта, делая наивные глаза, но лицо ее побледнело.
