Сумерки в спальном районе

И вообще, может быть, это ее карма, может, так надо, чтобы с ней такое произошло…

Но Даша же еще такая молодая, она еще ничего толком не видела. Даже до Красной площади еще не успела доехать… Просила Кирилла ее свозить, он давно согласился, но они все откладывали. Все не до того было. А теперь какая там площадь!..

Но ведь Кирилл упоминал своего родственника, дядю Митю. Он, наверное, был с ним достаточно близок. Во всяком случае, ездил к нему периодически. И потом, вроде бы дядя Митя давал ему деньги. Разве будешь давать деньги кому-то чужому? А раз они в таких тесных отношениях, то, наверное, у дяди Мити есть дополнительные ключи. На всякий случай.

И если, допустим, с Кириллом что-то случилось (что же все-таки с ним произошло?), а дядя Митя ему звонит и звонит, а Кирилл все не отвечает, то дядя Митя может начать беспокоиться. И в конце концов решит поехать проведать племянника…

А потом, если на самом деле с Кириллом произошло что-то ужасное, (почему все-таки эта девочка так странно улыбалась?..), то его рано или поздно должны найти, и тогда кто-то из милиции, скорей всего капитан Горлов, тот самый, которого они встретили в торговом центре, возьмет у него в кармане ключи и придет сюда, чтобы осмотреть его квартиру. Так ведь всегда делают в кино.

Где-то очень далеко, в глубине лестничной площадки, находившейся в тысячах километрах от нее, хлопнула дверь лифта. Даша открыла глаза, отчаянным усилием воли вынырнула из пучины бесконечного равнодушия, в которую медленно проваливалась. Заставила себя сосредоточиться, напрячься, прислушаться.

Странные звуки, ватно доносящиеся сквозь стену, стали отчетливей, обрели объем и фактуру. Еще через секунду она поняла, что звуки эти — шаги (или ей это только казалось?). Но это никак не могли быть шаги Кирилла, она бы их сразу узнала.

Кто же это?

Шаги приближались, слышались все явственней и, наконец, замерли около двери. Даша затаила дыхание.

Донеслось слабое позвякивание ключей.

Неужели это капитан Горлов пришел спасти ее?

Или же все-таки это неведомый ей дядя Митя, продавец света, мастер по изготовлению пластиковых бомб?

И если это на самом деле он, то не попадет ли она из огня в полымя? Может, он еще худший маньяк, чем его исчезнувший племянник?..

Даша вдруг почувствовала, что голова у нее разрывается. Неожиданно нахлынувшая боль отчаянно билась в виски, рвалась наружу.

Сердце гулко заухало, звук был очень знакомым. Даша вспомнила — так ухал подстреленный плохим парнем совенок в фильме, название которого никак сейчас не всплывало, как она ни силилась.

А потом она четко услышала, как поддается и поворачивается механизм первого замка.

Эпилог

Он перешагнул порог и осторожно закрыл за собой дверь.

Осторожность никогда не помешает!

Сделав несколько шагов, заглянул в комнату и удовлетворенно кивнул головой. Нечто подобное он и предполагал.

Как славно все получилось с этим ночным дежурством! Как только был получен вызов, он сразу почувствовал, что это не просто так, что наконец-то и он дождался. И как в воду смотрел.

У него ведь еще давно, когда он только впервые увидел эту девочку рядом с покойным ублюдком Латыниным, екнуло сердечко. Именно такую ему бы и хотелось получить в руки.

В свое полнейшее, так сказать, распоряжение. А уж он бы распорядился, тут и вопросов нет!

Тогда, в торговом центре, он сразу отвернулся, чтобы никто из них не заметил, как у него слюнки потекли, как глаза загорелись. Но девочка эта заезжая с тех пор из головы не выходила. Больше он сладкую парочку из виду не выпускал, знал, что будет и на его улице праздник, только следует все по уму сделать.

А получается теперь, что и делать-то ничего не нужно, все само в руки приплыло. И даже ключи в кармане покойника обнаружились, когда он его осматривал, словно специально его ждали. Он их, понятное дело, сразу ловко припрятал, никто ничего не заметил.

И главное, ни о чем больше думать не надо, покойничек все устроил, есть на кого списать!

Да-а, можно сказать, на блюдечке с голубой каемочкой преподнесла ему судьба этот подарочек. Заслужил, видать.

Латынин — молодец, все приготовил в лучшем виде, рот заклеил, ручки-ножки связал. Постарался, одним словом.

А ведь как только он не ломал голову, думая, как этого гада, этого доморощенного артиста убрать с дороги. Чуял в нем родственную душу. Да все было не подкопаться.

И вот те нате, хуй в салате, здрасьте-пожалуйста!

Уже на подъезде к перекрестку, только еще издали завидя труп, рядом с которым стоял нашедший его гражданин со своей мудацкой, без конца лающей собакой, он сразу понял, что вот оно, случилось!

Так и есть. Оказался все тот же гаденыш Латынин, на которого, видать, давно кто-то зубы точил.

Причем в самом прямом смысле. Острые такие зубы.

Владимир Эдуардович Горлов взглянул на себя в висевшее на стене прихожей зеркало и широко улыбнулся тонкими губами. У самого у него зубы были кривые и желтые. Но это не играло ровно никакой роли в том, что здесь будет происходить.

Продолжая улыбаться, он снял намокшую от дождя и снега фуражку, аккуратно положил ее на телефонный столик и стал неспешно расстегивать шинель с капитанскими погонами.

Торопиться было некуда. Предстояла долгая, незабываемая ночь в этом чудесном, вверенном ему спальном районе.

КОНЕЦ

Москва — Вудленд Хиллз, июль — октябрь 2006 г.