молчание, он снова посмотрел на нее долгим задумчивым взглядом и добавил: — Ты не мой клерк, София, но я смогу выделить значительную сумму, это для твоего сведения. И ты будешь сама рассчитывать.
— Это вполне по-французски, то есть все наоборот, — заметила она, и снова в его глазах мелькнула искорка, при этом темное бесстрастное лицо дрогнуло, и на нем появилась легкая улыбка, которую она нашла неотразимой. И сама улыбнулась: — Ты снова дразнишь меня.
— И не собирался. Просто еще не время беспокоиться о таких вещах.
Он отодвинулся в угол и замолчал, и она вдруг поняла: он тоже напряжен, может быть, не меньше, если не больше, чем она. И возможно, это объясняется тем напряжением, в котором он пребывал уже полгода.
Но тем не менее брак приносит много проблем, и они требуют обсуждения и решения. Для него это означало абсолютные изменения образа жизни, на которые он шел, руководствуясь чувством долга.
— А вдруг я окажусь мотовкой и растрачу все твои деньги? — спросила она, стараясь говорить как можно беспечнее, но скрывая серьезное намерение — выяснить его финансовое положение.
— Для этого тебе придется хорошо потрудиться, но, по-моему, ты достаточно благоразумна, и мне не грозит разорение.
Она сморщила носик при слове «благоразумна». Неужели у мужа, который всего один день является таковым, не находится более лестных эпитетов.
— Так ты богат?
— Раньше ты не обращала внимания на мое состояние, — снова улыбнулся он.
— Нет. — И поскольку улыбка не исчезала с его лица, добавила: — Я вышла за тебя не из-за денег.
Он скептически приподнял бровь.
— Ну, не совсем, — поправилась она. — Разумеется, я благодарна, что ты взялся выплатить наши долги и что маме не придется жить в нужде. Да и я не хочу быть гувернанткой! Есть и другие причины: у Марка появятся необходимые связи, и когда он закончит учебу, сможет получить приличный приход и станет помогать маме. Но я не искала для себя роскошной жизни.
— Ты думаешь, твой брат станет хорошим пастором? — Каллум не стал возвращаться к теме их долгов, считая это дело решенным.
— Не сомневаюсь в этом. — Она отвечала уверенно, но, честно говоря, руководствовалась больше сестринским долгом.
По ее мнению, Марк становился слишком самоуверенным и высокомерным. Он прибыл на венчание и долго поучал милого скромного викария, потом прочитал целую лекцию по поводу ее платья, торжественно объявил о своем намерении удостоить мать недельным визитом, — словом, безмерно раздражал Софию. Может быть, потому оправдывала она его, что сама была в постоянном нервном напряжении.
— Он удостоил меня вчера просветительской лекцией о христианском долге в браке, — сказал Каллум, сохраняя серьезный вид.
— О нет! — Она в ужасе посмотрела на него. — Это самое нелепое, что он мог сделать, ведь он еще не произведен в сан, да к тому же гораздо моложе тебя.
Каллум вдруг расхохотался, и это было так необычно и заразительно, что она тоже засмеялась, хотя речь шла о нелепости поведения ее брата.
— Что ты ему ответил? Ты его поставил на место, надеюсь.
— Я выслушал его с большим вниманием и задал несколько весьма откровенных вопросов по поводу исполнения супружеского долга в постели. Не знаю, как я не расхохотался. Думаю, вовремя вспомнил, что женюсь на его сестре. — София ахнула и прикрыла рот ладонью, чтобы не прыснуть. — Но когда этот девственник начал бормотать что-то о воспроизводстве детей, я поблагодарил его и сказал, что мне теперь есть над чем подумать.
— Ты сделал из него посмешище, это было легкомысленно.
Но сама она еле сдержалась, чтобы не фыркнуть, что было бы непозволительно для леди. «Слава богу, он обладает чувством юмора», — мелькнуло у нее в голове.
— Легкомысленно? О нет, из нас двоих с Даном я был самым ответственным, — заметил он. Она подумала, что обидела его, но он улыбался. Хотя на дальнейшую откровенность и сближение рассчитывать не стоило, потому что он повернулся и сказал, как будто хотел прекратить дальнейшие разговоры:
— Попытайся вздремнуть. Я тоже так поступлю, с твоего разрешения.
— Разумеется.
Она не устала или была слишком взволнована, чтобы заснуть в карете. Но послушно закрыла глаза и, только услышав его ровное дыхание, открыла, осторожно, чтобы его не разбудить, вытащила из сумки свой блокнот и начала рисовать профиль Каллума. Это было нелегко, карету трясло и раскачивало, но потом она увлеклась и перестала замечать неудобства, нанося черты спящего мужа на бумагу. Она почти закончила, когда он вздрогнул всем телом, хотя глаза его были закрыты.
— София… Нет, не надо…
Карандаш выпал из ее руки. Она схватила его руку:
— Каллум?
— Что? — Он проснулся мгновенно, расширенные зрачки уставились на нее. — Прости, я заснул. Смотри, мы уже подъезжаем, это Килбурн-Веллс. Лондон совсем близко.
Глава 8
Кэл с трудом стряхнул остатки кошмара. Он только что видел, как София исчезает в густом тумане, уходит, не оглядываясь. Странный сон. Он услышал, как она засмеялась чему-то, когда карета приближалась к Хаф-Мун-стрит. Ему нравилось в ней все: детская привычка фыркать от удовольствия, быстро меняющееся выражение лица, то, как она смеется над его шутками, и лукавый блеск в глазах, когда он рассказывал о том, как ее брат пытался научить его супружескому долгу. Оказывается, он еще может вновь радоваться жизни, хотя думал, что утратил это чувство навсегда.
Он взглянул на нее, помогая выйти из кареты, но она уже стала серьезной и, кажется, была даже немного напугана. Бледное лицо, серое платье — замужество не прибавило красок. Впрочем, это понятно — она вышла замуж, потому что он уговорил ее, и еще по расчету — спасала семью от нищеты ценой собственной свободы. Вышла замуж за человека, которого фактически не знала, ведь столько лет прошло! Теперь ей предстоит приспосабливаться к мужу и принять новый уклад жизни замужней женщины.
— Еще один твой дом. Это третий. Выглядит очень мило, — вежливо сказала она.
Он взял ее за руку, и они поднялись по ступенькам, в дверях уже приветствовал хозяев дворецкий Хоуксли.
Каллум держал ее тонкие пальцы в своей руке, чувствовал, как она напряжена, как держится отстраненно, но с любезностью хорошо воспитанной девушки. Вдруг его пронзила мысль, что сегодня ночью все условности будут отброшены, она станет его женой. «Она девственница, которая тебя не любит, — напомнил он себе. — Будь осторожен».
— Добрый день, мадам, сэр.
— Вы, должно быть, Хоуксли, — сказала София и, сделав над собой усилие, одарила дворецкого теплой улыбкой.
— Да, мадам. Хотите, чтобы я собрал весь штат, или послать к вам вашу горничную?
Кэл видел, как она украдкой бросила на него взгляд, но, не ожидая одобрения мужа, сразу ответила дворецкому:
— Будет лучше, если мы познакомимся сразу, если вас не затруднит, Хоуксли.
Прислуга была в сборе, они, видимо, стояли в ожидании за дверью, которая вела вниз, на кухню, потому что, как только дворецкий хлопнул в ладоши, они немедленно появились в полном составе.
— Миссис Датчетт, кухарка и экономка, мадам. Чиверс, ваша горничная. Эндрю и Майкл — кучера и лакеи. Прунелла и Джейн — служанки и помогают на кухне.
Последовали поклоны и приседания. Кэл автоматически запоминал имена — ему приходилось иметь
