Итана: «Если сомневаешься и не знаешь, что делать дальше, надо взбаламутить воду и посмотреть, какие пузырьки всплывут на поверхность».
Вполне возможно, что Кимберли – единственный человек, который, не желая того, способен опровергнуть алиби Форреста Клиленда. «Я ничего не потеряю, – подумала Зоя, – если поговорю с ней, ведь сейчас, когда Кимберли в отчаянии, она, возможно, забудет об осторожности и, если на нее как следует надавить, может проболтаться». Не исключено, что она обронит какое-то слово или фразу, которые можно будет использовать для доказательства вины Форреста.
– Ну ладно, заходи.
Зоя отступила от двери, пропуская гостью.
– Спасибо. – Кимберли с явным облегчением быстро вошла в холл. Здесь она остановилась и огляделась с возрастающим недоумением. – Как… необычно.
– Прежний владелец дома построил его для своей жены, она обожала розовый цвет.
– Это заметно.
– Проходи в гостиную. – Зоя проводила Кимберли в комнату и указала на диван: – Садись.
Сама она села на стул по другую сторону от кофейного столика из розового мрамора. Зоя решительно не собиралась предлагать Кимберли чай или кофе, если, конечно, та не разговорится и не начнет рассказывать что-то важное.
Кимберли с некоторой опаской села и положила рядом с собой элегантную черную сумку. Некоторое время она молча разглядывала Зою, чуть нахмурив лоб, потом нарушила затянувшееся молчание:
– А ты очень хорошо выглядишь.
– Ты хочешь сказать, для сумасшедшей? – Зоя одарила гостью ослепительной, но не искренней улыбкой. – Да, я в отличной форме. Я правильно питаюсь и много бываю на свежем воздухе. Но знаешь что, Кимберли? В «Кэндл-Лейк-Мэнор» я еле выжила. Конечно, вина за то, что я там оказалась, лежит на всех Клилендах, но больше всего я виню Форреста.
Лицо Кимберли превратилось в напряженную маску.
– Клянусь тебе, он делал только то, что считал для тебя лучшим. Ты была очень больна.
– Только не надо мне врать, не стоит усугублять ситуацию. Мы обе знаем, почему я оказалась в клинике: Форрест заплатил кругленькую сумму Йену Харперу, чтобы тот упрятал меня с глаз долой.
Кимберли нервно сплела пальцы.
– Я понимаю твое возмущение и обиду, но что нам оставалось делать? В первые недели и месяцы после смерти Престона ты была сама не своя. Особенно после того, как побывала в коттедже. Взять хотя бы твои обвинения против Форреста. Скажи, что произошло в тот день, когда ты вернулась в коттедж? Что ты там такое увидела, что привело тебя в такое странное состояние?
– Я думала, ты пришла поговорить со мной о моей доле акций «Клиленд Кейдж».
– Извини, я отвлеклась. – Кимберли заломила руки. – Дело в том, что я много раз задавалась вопросом, почему после второй поездки в этот злосчастный коттедж ты сорвалась. Ты утверждала, что слышишь какие-то голоса. Если хочешь знать, слушать об этом было страшно.
– Если придерживаться фактов, я никогда не утверждала, что слышу голоса стен.
– Но ты говорила о каком-то споре, который ты слышала.
– Нет, ничего такого я не говорила. Я только сказала, что там ощущалась ярость. Для того чтобы понять, что убийца Престона был одержим яростью, мне совсем не обязательно было слышать голоса стен. Неужели ты не понимаешь, Кимберли, это было очевидно: растоптанные цветы, разбитый фотоаппарат – все это доказывало, что убийцей был человек с больной психикой.
– Полицейские сказали, что убийца Престона нашел в его кошельке совсем мало денег и от этого пришел в ярость. И мне кажется, что в этом есть своя страшная логика. – Кимберли сильнее сжала пальцы. – Но это не означает, что убийца был ненормальным.
– Ну нет, этот убийца был явно ненормальным.
– Откуда ты знаешь?
– Может быть, нужно быть самому ненормальным, чтобы это понимать.
Ответ Зои поразил Кимберли, она расширила глаза:
– Так ты признаешь, что не вполне здорова?
– Давай вернемся к цели твоего приезда сюда. Особенно меня интересует тот момент, что ты скрыла свою поездку от Форреста.
– Он бы не позволил мне поехать, – прошептала Кимберли. – Если он узнает о моем поступке, то очень рассердится.
– Интересно, о каком поступке ты говоришь?
Кимберли встала, по-прежнему не разжимая рук, и понурила голову.
– Я приехала потому, что больше не могу жить с чувством вины. Зоя, ради Бога, прости меня.
Зоя замерла, затем осторожно встала со стула, почему-то ей вдруг стало трудно дышать.
– С чувством вины? – переспросила она. – Что ты имеешь в виду?
– Честное слово, я очень, очень старалась об этом не думать, но у меня больше нет сил притворяться. – Кимберли подняла голову. Казалось, она тонула в собственных непролившихся слезах. – Ты права, я боюсь, что Форрест мог… что, возможно, это он убил Престона.
