избавиться от свидетелей.
Очень мило. Моя и Ванина смерть, оказывается, была прощальным подарком. Вот это, я понимаю, подарок, не какая-нибудь мелочевка. Дарить так дарить!
Я все больше и больше приходила в ужас от этой женщины. Не хотелось верить, что люди могут совершать подобные поступки, да еще спокойно, без тени раскаяния, об этом говорить. Как чужая смерть может так обыденно восприниматься? Как можно вообще так легко решать, жить или умереть тому или иному человеку? Как получилось, что эта женщина стала такой? Почему она так легко распоряжалась чужими судьбами, калеча и ломая их. Стас, Володя и, наверное, еще девочка Света, под чьим именем она живет. Почему двое детей Катерины стали настоящими нелюдями, ведь они с детства не были обделенными, ущербными. Что же с ними случилось? Или это расплата за грехи матери? Мне захотелось убежать из этого дома и никогда сюда не возвращаться. Кажется, подобное чувство возникло и в доме Катерины. Как все-таки они похожи!
Преодолевая брезгливость, я спросила:
– Как случилось, что тебя зовут Светлана?
– Это совсем просто. Я нашла паспорт девчонки, которая подходила мне по возрасту, мы переклеили фотографию, и я стала носить другое имя.
Мне оставалось выяснить несколько деталей и решить, что делать с этой женщиной. Позвонить Прохору или в милицию, позволить ей навсегда затеряться в Америке и пусть Бог рассудит нас, или просто убить. Но я вряд ли смогу выстрелить в человека, даже такого отвратительного, как Мира.
– Как вам удавалось столько лет жить с поддельными паспортами? – спросила я.
Мира махнула рукой.
– Ну немного подпортила паспорт, сказала, что случайно постирала в стиральной машинке. Дала приличную взятку, и мне спокойно выдали новенький, настоящий. А потом вышла замуж, сменила место жительства и фамилию. Теперь вообще комар носа не подточит. У Жениса все не так просто, нам удалось поменять его паспорт на новый, но он боится куда-либо с ним соваться. Почему, думаешь, он живет у Прохора? Да чтобы лишний раз его где-то не предъявлять. Сколько я ни убеждала его, бесполезно. И он действительно может нарваться на неприятности. Удача любит смелых, а он дрейфит. Что ж, пусть сидит в России и лижет задницу Прохору, мне надоело с ним возиться. Теперь каждый сам за себя.
– А ты знаешь, что вчера Прохор все узнал о вас и теперь Женис, скорее всего, похож на отбивную котлету?
На лице Миры промелькнула, нет, не жалость к брату, как я ожидала, а смесь досады и недовольства. Как же, кто-то оказался умнее ее и проворней и теперь наступает ей на пятки. Я решила подлить масла в огонь:
– Не думаю, что Женис долго продер– жится. Наверное, Прохор уже мчится сюда и скоро наступит твоя очередь раскаива– ться.
– Черт, что же ты мне зубы заговариваешь? У меня нет времени на разговоры!
– Сиди! – приказала я. – У меня к тебе еще один вопрос.
– Да пошла ты на х… – грязно выругалась она и резко поднялась, не обращая внимания на пистолет.
Я дернулась от неожиданности и выстрелила, но, к счастью, не попала. Она опешила и снова села.
– Ты что, о…ла? Ты меня чуть не убила!
Я сама не ожидала и чуть не сказала: «Извини», но вовремя опомнилась.
– Всего один вопрос. Как и зачем вы убили Володю?
– Ты чокнутая. Мы его не убивали, он и так был почти покойник, не было резона.
Ответь она по-другому, я бы не поверила, а именно такой ответ убедил меня, что Мира говорит правду.
Открылась дверь, в комнату вошла маленькая прелестная девочка и поздоровалась со мной.
– Мамочка, что-то так громко упало, я проснулась и хочу кушать, – обратилась она к Мире.
Мира изменилась до неузнаваемости, столько нежности появилось в ее лице, а рот, который только что изрыгал проклятья в мой адрес, заботливо произнес:
– Хорошо, детка, сейчас оденемся и поедем, по дороге я куплю тебе что-нибудь вкусненькое. Беги умывайся, а я провожу тетю.
Она посмотрела на меня вопрошающе, я согласно кивнула и поднялась. Все-таки эта женщина хоть кого-то любила. Пистолет вернулся обратно в сумку, мое желание мстить испарилось при виде крохи, только мелькнула мысль о Ванечке – как он теперь будет без своей любимой дочки, пусть и не от него рожденной.
Девочка повернулась ко мне и сказала:
– До свидания.
– Прощай, – ответила я ей.
Уже сидя в машине, я утешала себя. Я должна найти убийцу Володи, но теперь уверена, что ни Женис, ни Мира не являются таковыми. Признавшись в убийстве Сергея и в покушении на меня и Ваню, они в один голос утверждают, что им смерть Володи была ни к чему. Поэтому я самоустраняюсь, пусть все произойдет так, как должно произойти. Если суждено Мире улететь в Америку, пусть летит и совершает там свои преступления. А может, Женис уже раскололся и Прохор скоро будет здесь, тогда прощай Америка, здравствуй российская тюрьма. Пусть все идет своим чередом, без моего участия. Только вот где теперь искать убийцу. Я считала, что находилась в шаге от разгадки. И хотя моя неприязнь к Стасу оказалась не беспочвенной, этот человек погряз в преступлениях, но я не хочу свалить на него чужое. Осталась сущая ерунда – начать поиск убийцы с самого начала. Это ужасно, я уже мечтала о встрече с сыном и о новой свободной от всей этой грязи жизни. А что теперь? Где искать?
Ехать к Прохору домой не хотелось, к Ванечке – не имело смысла, он был без сознания. Оставался Бони. Действительно, нужно навестить его. И если он не плохо себя чувствует, расскажу ему о своей тупиковой ситуации, может, что посоветует. Так я и сделала. Изучила маршрут и поехала в клинику, где сейчас находился Бони.
Доехала легко, я потихоньку становилась приличным водителем. В клинике сменились охранники, и нынешние стражи не хотели меня пропускать. После долгих объяснений мне все же удалось прорваться.
Бони лежал на кровати, закрыв глаза. На голове у него была повязка. Огромный синяк под глазом. Синяк светился невероятной гаммой цветов, от черно-фиолетового до бледно-розового с желтовато- зеленым оттенком. Я осторожно прикоснулась к его руке. Бони открыл глаза и тихо сказал:
– Привет! Ты пришла меня навестить?
– Да, дорогой! Как ты себя чувствуешь?
– Мне кажется, хорошо, но утверждать не могу, мне дали сильное обезболивающее.
– Сколько тебя здесь продержат?
– Сказали, еще пару дней будут наблюдать за мной. Вчера сделали снимок, вроде бы мозги на месте, только тошнит немного. Ваня мне жизнь спас, но изувечил не на шутку.
– Он ведь не нарочно. В той ситуации трудно, наверное, было так все рассчитать, чтобы и жизнь тебе сохранить и красоту. Разве лучше было бы лежать сейчас в морге с простреленной головой и с красивым лицом?
– Брр, Геля! Ты, конечно, умеешь успокоить!
– Через недельку все пройдет, ты опять будешь красивым.
– А как Ваня?
– Он крепкий орешек и не собирается сдаваться. У него прострелена сонная артерия, большая потеря крови, но врачи приехали вовремя, так что будем надеется, его смогут спасти. Пока он без сознания, но это и к лучшему… Его бросила жена.
– Да ты что? Как можно бросить в такой момент?
– Когда узнаешь подробности, еще не так возмутишься. Только я не уверена, что сейчас можно тебя волновать.
– Расскажи все!
– Нет, скажу, в общем. Мы разоблачили Стаса, я нашла Миру, случайно, правда. Они не убивали
